— Почтенный Первый советник! Я не хотел этого говорить, но ты заставляешь меня. Спроси у мальчика, кем он родился, в какой варне.
— Какое это…
— Мне понятны твои симпатии к подобным людям, о советник Видура! Ты и сам к ним принадлежишь. Мальчик — сута, я — брахман. Неужели ты рассчитываешь, что я буду заниматься с ним?
От замешательства и стыда у Видуры вспыхнуло лицо. Его должность при дворе была намного выше, чем у Дроны. Но у него никогда не хватало решимости противостоять тем, кто превосходил его по варне, по происхождению. Карне не хотелось слушать продолжение их спора, он и так знал, что все кончено. Сдержать слезы уже не хватало сил.
Дрона резко повернулся к Видуре и с вызовом в голосе сказал:
— Думаешь, что можно вот так прийти и заставить меня взять в ученики мальчика-суту? Как Первый советник царя ты можешь выгнать меня отсюда! Только прикажи, и я, с супругой и сыном, тот час покину Хастинапур! И я или умру с голода, или найду себе занятие в другой стране! В такой, где уважают брахманов и не заставляют их против законов варны! Лучше голодать, чем подчиняться шудре. Можете делать все, что угодно, и ты, и регент Бхима, но я не буду учить низкорожденных!
Пользуясь случаем, царевич Суйодхана решил подняться с колен. Его наивная попытка не прошла незамеченной. Дрона громко закричал:
— Ты болван, если так нагло ведешь себя на моих занятиях! Делай то, что тебе приказано!
Суйодхана покорно опустился на колени.
— Дрона! Своими словами ты только что оскорбил царевича Каурава и все царство в его лице! Всему есть предел…, - Видура выхватил меч.
— Что? Мне угрожает оружием низкорожденный человек? Хотя о чем это я! Первый советник — шудра, его царь — слепец, а наследник царя — высокомерный невоспитанный царевич! Неудивительно, что сута возжелал стать воином. Что дальше? Придет нишадец проситься ко мне в ученики?
Карна уже больше переживал за Первого советника, чем за себя. Он мог видеть, как Видура изо всех сил пытается сдержать свой гнев.
— Хорошо, вскоре ты узнаешь, что решил господин Бхишма, — Видура подчёркнуто низко поклонился Дроне.
Такой поклон подействовал на Дрону сильнее, чем пощёчина.
— Ты! Ты…, ты смеешь оскорблять брахмана? Но мы еще посмотрим, прислушиваются ли в Хастинапуре к словам брахмана, или здесь внимают только жалобам шудры! А теперь убирайся отсюда. Это место предназначено для кшатриев. Таким как ты, здесь не место. Не забудь прихватить возницу с его сыном. Далее я буду говорить только лично с великим регентом!
Больше не проронив ни слова, Видура удалился. Карна поспешил уйти вслед за ним. Только Адиратха стоял несколько мгновений, прежде чем с тяжелым сердцем покинул царские сады.
Дроне была неприятна встреча с бедными сутами. Он знал, мальчик обладает задатками великого воина. На глазах гуру Карна вступил в схватку с нагами Такшаки. Но смелость смелостью, а происхождение никто не отменял. По-человечески Дрона сочувствовал отцу, желающему помочь своему сыну исполнить желание. Но его собственный гуру, знаменитый Парашурама приучил Дрону чтить чистоту и святость варн. В этом Дрона не был похож на своего шурина Крипу, которого и ненавидел и боялся одновременно. Ученостью и владением оружием Крипа мог поспорить с Дроной. При всех своих достоинствах, Крипа был безнадежным эгоистом, находившим удовольствие в осознанном нарушении всевозможных правил и законов. Дрона не мог себе такого позволить.
«У меня есть сын, я должен его вырастить», — подумал Дрона и полными любви глазами посмотрел на Ашваттхаму.
Но сам Ашваттхама смотрел не на отца, а вслед удаляющемуся сыну суты. Брахман с горечью подумал:
«До встречи с этим негодником Суйодханой мой сын был милым ребёнком. Общение с царевичем испортило его».
Но как богато и сыто зажили они в Хастинапуре! Дрона волновался, не отравит ли Видура слух регента наветами, не вышвырнут ли его вместе с семьей за городские ворота. Готов ли он вновь вернуться к нищете? Что будет тогда с его сыном? И всё из-за глупого мальчишки-суты, вбившего себе в голову невесть что!
Царевич Суйодхана во многом напоминал Дроне Крипу, но парень отличался большой силой воли. Он задавал много вопросов и подвергал сомнению ответы на них. Он заставлял Дрону чувствовать себя неполноценным. За это брахман отвечал ему на занятиях так, как обычно отвечают учителя ненавистным ученикам. Дрона буквально дразнил самолюбие царевича, постоянно сравнивая его с Пандавами, всячески превознося достижения последних. Он надеялся таким образом сломить мятежный дух мальчика, смягчить его характер.