Шакуни прервался посмотреть, какое впечатление произвели на племянников его откровения. Не удивительно, выглядели они потрясенными, но на лице Сушасаны уже медленно расцветала улыбка. Суйодхана качал головой, словно отказывался принять услышанное.
— Но и это не самое худшее, дорогой Суйодхана. Ходят упорные слухи, что у твоей тети Кунти в юности были любовные отношения с царевичем из рода Сурьяванши, и у нее родился сын. Во избежание позора, ребенка она бросила сразу после родов. Говорят даже, что она убила младенца. Правда, есть такие, кто уверен, что ребенок растет где-то у приемных родителей. На самом деле, я тоже ищу мальчишку, он должен быть старше вас всего на пару лет. Если, конечно, выжил.
— Дядя! Кажется, Суйодхана не слышит тебя! — завопил от радости Сушасана, тряся брата за плечи. — Брат! Братец! Ты, что оглох? Или не понимаешь, что это значит? Юдхиштхира не сможет претендовать на престол Хастинапура! Он не царевич, а всего лишь незаконнорожденный ребенок. Сын, родившийся от внебрачной связи!
Шакуни смеялся, хлопая себя по ногам. Суйодхана молча взирал на обоих.
Видура, стоящий за дверью, в отчаянии покачал головой. Слухи о Кунти не миновали его ушей, но он никогда не осуждал людей с точки зрения своей морали. Нравственность он считал сугубо личным делом, и чем там занимались Панду с супругой, для него значения не имело. Новостью для Первого советника было желание Юдхиштхиры претендовать на престол Хастинапура. Панду был младше Дхритараштры. Суйодхана же старший сын старшего из братьев. Никто не сомневался, что он примет бразды правления от отца. Как гром среди ясного неба поразили Видуру слова Шакуни о том, что из-за сомнительного рождения Юдхиштхира не сможет стать царем. Почему он раньше не заметил этой дворцовой интриги? Как будто без нее у него мало забот и проблем.
Видура, оказывается, совсем не обращал внимания на приближенных к царице Кунти брахманов и знатных придворных, да на того же Дрону. На всех, кто выказывал желание увидеть на троне Хастинапура Юдхиштхиру. Теперь для него вся мозаика сложилась. Разговоры и шептания, слова кое-кого из знати, обращенные в шутливую форму, тщательно продуманная вежливость, проявляемая Юдхиштхирой ко всем брахманам, и многое другое, чему советник ранее не придавал значения. Некто умный и могущественный умело передвигал фигуры на игровой доске. Парашурама? Погруженный в свои думы Видура поздно увидел приближающегося Ашваттхаму, явно идущего в покои царевича. Советник отступил в тень, надеясь, что сын Дроны его не заметил.
Друзья встретили молодого брахмана криками радости и удивления. Один лишь Шакуни нахмурился, увидев сына гуру. Он не рассчитывал на его визит и сейчас бормотал себе под нос проклятия. Времени у него было мало. Выбора вообще не было, поэтому Шакуни, поглядывая на Ашваттхаму, продолжил:
— В следующий раз, Суйодхана, когда Бхима назовет тебя сыном слепца, ты знаешь, какой дать ему ответ!
Суйодхана по-прежнему молчал. Сушасана с широкой улыбкой сказал:
— Дядя, мой брат опасается нечеловеческой силы Бхимы. Он всегда побеждает нас в схватках и причиняет боль.
Глаза Суйодханы вспыхнули от гнева. Шакуни улыбался. Ашваттхама оставался бесстрастным, лишь пристально смотрел на царевича Гандхары.
— Да, сын мой, я знаю, что ты не достаточно силен для схватки с Бхимой. Но есть ведь и другие способы избавиться от него, — Шакуни понизил голос до шепота. — Я же рассказывал тебе несколько лет назад, как Гандхара избавилась от своих врагов. Когда твой противник силен, надо побеждать его не руками, а умом!
Суйодхана с изумлением глядел на дядю.
Услышав эти слова, поняв, что Шакуни плетет заговор, Видура поддался искушению ворваться в покои и разогнать эту компанию. Но ему необходимо было узнать, как отнесется Суйодхана к замыслам своего дяди.
Суйодхана в это время мерил шагами свою комнату, опустив голову и крепко сжав кулаки.
Наконец царевич поднял голову и посмотрел в глаза своему другу. Ашваттхама незаметно для остальных покачал головой. Суйодхана кивнул ему в ответ.
— Дядя Шакуни, я не могу согласиться с тобой. Я — воин, я — кшатрий! Может быть, я не столь искусен во владении оружием, но это только моя вина. Я приложу все силы, и научусь достойно держать меч и лук. Да, неприязнь учителя усложнит мою задачу. Да, я теряю уверенность в себе при виде Бхимы. Мне ненавистно то, как Пандавы относятся ко мне с братьями, или к любому другому, кто слабее их. При всем при этом, я не могу прибегнуть ни к одному бесчестному средсву победить их! Когда-нибудь, пролив реки пота, пройдя все тяготы, я стану лучшим воином, чем Бхима! А до тех пор, при помощи милости Господа Шивы, я вытерплю все издевательства Пандавов и оскорбления наставника. Я уверен, что это Господь вдохновляет меня посредством мучителей на подвиги! Поэтому, пожалуйста, дядя, не предлагай мне отравить Бхиму или еще что-то в этом роде. Каким бы злым и испорченный он ни был, я не поступлю с ним так!