Вождь верингов за несколько лет совершил много походов на суше и на море, одержал восемнадцать побед в больших и малых сражениях, взял восемьдесят городов, не забывая при этом отправлять добычу в страну Русов, на сохранность Ярицлейву. Конунгу Гардарики он доверял. К Византийским вельможам, полководцам и монархам относился с опаской, хотя ничем не выдавал себя.
Однажды, вернувшись после очередного удачного похода в Иерусалим, он повстречал на улице Миклагарда торговца из Скандинавии. Тот рассказал ему о том, что Магнус сын Олава стал конунгом Норвегии и Дании. Это известие и обрадовало, и встревожило сына Сигурда Свиньи. Ситуация на севере изменилась, и он, законный наследник норвежского престола, оказался не у дел. Харальд решил срочно возвращаться на родину и в тот же вечер сказал об этом Зое. Он был уверен, что императрица расстанется с ним по-доброму: он так много сделал лично для нее и для империи!
– Сначала верни имущество византийского императора, – сказала холодно Зоя.
– Какое имущество? – удивился Харальд резкой перемене в голосе и в настроении императрицы.
– Которое ты добыл в военных походах, находясь на службе императора, и утаил от него, – Зоя Могучая, женщина волевая, властная, статная, яркая – но уже не первой молодости, – сидела на троне, и взгляд ее не оставлял Харальду ни малейшей надежды.
Она легким движением руки дала понять вождю верингов, что разговор окончен, но он не понял это, воскликнул:
– У нас был договор! Я его выполнил. Я…
Харальд говорил в пустоту. Пустыми были глаза Зои. Он понял, что в дружину верингов он сегодня не вернется, круто развернулся и твердым шагом вышел из зала. Верные веринги, Халльдор и Ульв, дожидались его. По растерянным глазам вождя они все поняли, но императорский дворец охраняли лучшие воины Миклагарда. Вырваться отсюда тройке верингов не было никакой возможности.
Харальд услышал гулкие шаги стражи. Пораженный вероломством могучей Зои, он не стал сопротивляться. Халльдор и Ульв тоже сумели сдержать себя. Они сделали все очень верно, хотя надежд вырваться из лап коварной женщины у них не было никаких. Верингов отвели в темницу. Это была высокая башня без окон, без крыши, с одной крохотной дверью и с небольшой площадкой, куда поднялись сначала по винтовой лестнице, а затем по стремянке пленники, подталкиваемые хорошо откормленными охранниками. Те, спускаясь вниз, захватили с собой стремянку. Веринги остались на крохотном козырьке-площадке.
Харальд посмотрел на небо и удивился. В ясной далекой синеве уже виднелись две звезды. Халльдор и Ульв переглянулись. Лица, затемненные тенью колодца и быстрым вечером, были спокойны. Но вождь явно нервничал. Взор его блуждал по черной кайме колодца, по стенам, аккуратно выложенным хорошими мастерами, по скрипучим досками балкончика-площадки – тревогой светились глаза Харальда. Даже быстрая темнота не могла скрыть этого.
Вырваться отсюда нужно было до утра, но он не знал, как это сделать. Веринги, однако, были на удивление спокойны. Казалось, они даже не думали об опасности. Они привыкли к тому, что за них в самых сложных ситуациях думал Харальд. Он приучил их к этому. Казалось, брат Олава Святого рожден был для того, чтобы в самых тяжелых случаях находить самые неожиданные ходы. Сколько побед он одержал, благодаря своей смекалке? Веринги были спокойны: он что-нибудь придумает, он должен что-то придумать, он – Харальд.
Прочитал негромко вису Тьодольва веринг Ульв, сел на скрипучую доску и, чтобы хоть как-то развеселить вождя, вспомнил, как несколько лет назад Харальд выиграл жребий у Георгия Маниака.
То было в первом походе, в котором участвовала дружина верингов как самостоятельная боевая единица, но все же подчиненная греку. Харальд, совсем молодой, моментально завоевал почет и уважение у бывалых воинов, чувствовал себя уверено и подчиняться никому не хотел. Веринги слушались его, делали все, как он говорил. Дисциплина в его дружине выгодно отличалась от дисциплины в византийском войске.
Получив приказ, Харальд быстрым маршем привел верингов в указанное место, разбил лагерь, поставил шатры у леса на возвышенности, выставил часовых, повелел воинам готовить ужин. И тут только пожаловал Георгий Маниак со своими полками. Главнокомандующего возмутило поведение вождя верингов – тот выбрал для дружины прекрасное местечко! Грек приказал Харальду перенести свои шатры в низину, заболоченную, неуютную, поросшую кустарником. Веринг наотрез отказался:
– Если бы вы пришли раньше, вам бы и досталось лучшее место.
Уверенность и гордость юного вождя взбесила Маниака. Разгорелся спор. Уступать никто не хотел. Люди чуть было не пустили в ход оружие. Лишь усилиями старых и уважаемых всеми воинов удалось погасить страсти. Воины предложили решить спор с помощью жребия. Харальд охотно согласился. Георгий был недоволен, но спорить не стал, пометил свой жребий.
К нему подбежал Харальд, сказал:
– Дай-ка, я посмотрю, какую метку ты поставил, чтобы у меня такой же не было.
Греку даже в голову не могло прийти, что веринг подстроил ему ловушку. Он дал ему свой жребий, Харальд посмотрел на метку, начертил (точно такую же!) на своем и бросил его в полу длинного платья старого воина. Георгий с обиженным лицом последовал его примеру. Старый воин вытянул жребий, сказал:
– Те, чей этот жребий, будут первыми занимать любые места, когда бы они не пришли на место.
Харальд выхватил у него жребий, бросил его в море, весело крикнул сопернику:
– Это наш жребий! А твой остался. Посмотри сам, если не веришь.
Судья извлек второй жребий – на нем была метка Георгия… а может быть, и Харальда – точно такая же!
– … Как ловко ты его дурачил! – рассмеялся Ульв. – Он так и не смог тягаться с тобой, ушел в Миклагард, оставил нас в покое. Как воевали мы без него!
Настроение резко изменилось.
Ночь вошла в свои права, ненадолго уравняла в правах спящих: во сне людям нечего делить, во сне им никакие права не нужны – только сон. У кого интереснее сон, тот и прожил ночь счастливее. Кому-то, правда, по ночам не везет – стражникам, узникам, всем, кто не спит. Но их не так много. Спящих – гораздо больше. Ночь приходит для спящих. Зажглись над башней все звезды, развеселились, подслушивая военные байки трех узников-верингов. Разные были байки, но все заканчивались одним и тем же возгласом Ульва или Халльдора, человека в общем-то спокойного:
– Как ловко ты их одурачил!
Харальд, если верить этим рассказам, взял восемьдесят городов: очень хороший результат для любого полководца! Часто в боях выручал верингов Халльдор, боец бесстрашный, сильный, для которого, казалось, не существовало слова «усталость». Много выиграли сражений веринги за несколько лет. Вспоминать бы и вспоминать. Но только не здесь, в темнице, в каменном колодце.
Первым умолк-загрустил Ульв, за ним и храбрый Халльдор. Они вспомнили еще об одной победе, но говорить о ней не стали. Они боялись ее – особенно сейчас. Она могла их убить.
Харальд пришел однажды вечером в казармы строгий. Веринги по его приказу быстро надели кольчуги, взяли оружие, пошли за ним без слов. Он знает, что делает. Он всегда все делал правильно. Они ворвались во дворец, справились со стражей, схватили императора Михаила и по приказу Зои, которую тот недавно свергнул с престола, выкололи ему глаза. Веринги – надежные и верные исполнители – помогли Зое Могучей в самую тяжелую минуту ее жизни. И теперь они молчали, вспомнив эту страшную, непредсказуемую женщину, повелительницу огромной державы.
Кроме смерти от нее им было ждать нечего.
Ходили слухи, будто императрица влюблена в Харальда, много раз он оставался до утра во дворце, а его дружинники коротали ночи у ворот в ожидании вождя. Харальд на эту тему ни с кем не разговаривал – не с кем было говорить ему на эту тему.