Ну, у него реально не хватает половины левой брови. Я понимаю, что неприлично пялюсь, и знаю, моя челюсть немного отвисла, но ничего не могу с собой поделать. Не каждый день встречаешь человека без половины брови.
И, как тот еще мастер общения, я спрашиваю:
– Что случилось с твоей бровью?
– Я спасал кошку одной старушки из горящего дома, – говорит Картер и очень серьезно смотрит мне прямо в глаза.
– Боже мой! – Свободной рукой я машинально прикрываю рот. – Правда?
Внезапно Дуайт фыркает:
– Картер! Ты действительно считаешь, что кто-нибудь купится на это?
– Ну, она же купилась, – парирует Картер со смешком. Потом снова смотрит на меня. – Поначалу же поверила, да?
Я не знаю, хмуриться мне или смеяться, поэтому выдаю некую странную смесь того и другого.
– А что случилось с твоей кофточкой? – интересуется Энди, только теперь обратив внимание на мокрое пятно.
– Облилась выпивкой.
– У кого-то кривые руки, – смеется он. Но делает это добродушно, так что я тоже подхватываю смех.
– Есть немножко, – признаюсь смущенно.
– Итак, Картер, это Мэдисон. Она – подруга Дуайта. Из штата Мэн. Одной-ногой-в-одиннадцатом-классе, как и все мы. – Энди поворачивается ко мне: – Есть что добавить?
«Да много чего», – думаю я. Но лишь ухмыляюсь и качаю головой, словно совершенно нормальный, беззаботный подросток, посещающий далеко не первую в своей жизни вечеринку…
– Что ж, я Картер. И тоже друг Дуайта. И, э-э, я отсюда. Вообще-то, из Орландо, но мы переехали во Флориду, когда мне было около трех лет.
– О, круто, – говорю я, пару секунд переминаюсь с ноги на ногу и улыбаюсь.
– Принесу еще выпить, – извиняется Дуайт.
Во внезапном порыве я поднимаю палец, жестом попросив Энди и Картера подождать, и обращаюсь к Дуайту:
– Подожди секунду, я пойду с тобой.
Хотя у меня нет ни малейшего намерения пить. Дуайт не останавливается, но мне удается догнать его.
– Все в порядке? – взволнованно спрашиваю я.
– О чем с тобой говорил Брайс? – поворачивается он ко мне.
– Да так, о всякой ерунде, – пожимаю я плечами.
– О ерунде. – Он вскидывает бровь, а один уголок рта поднимает выше другого, так что получается наполовину улыбка, наполовину ухмылка. – А поподробнее?
– Ну, мы просто… болтали, – снова пожимаю я плечами.
– О чем?
– Да какая разница?
Наверное, получилось резковато – Дуайт поднимает руку ладонью вперед, словно сдается.
– Мне просто любопытно, вот и все. У Брайса Хиггинса не самая… э-э… лучшая репутация в том, что касается девушек.
– О чем ты?
Теперь Дуайт пожимает плечами.
– Не знаю, правда ли все это, я только слышал разное. Слухи. Ну, знаешь, обычные школьные сплетни, которые передают друг другу. Просто, судя по слухам, он не самый хороший парень на свете. Могу и ошибаться, но осторожность никогда не помешает.
– И что это меняет? Я всего лишь поболтала с ним.
Дуайт издает звук, похожий на кряхтение, но это может быть и вздох: получается нечто среднее. Судя по этому звуку и взгляду – приподнятые брови и сочувственное выражение лица, – я догадываюсь: Дуайт не считает Брайса парнем, с которым можно «всего лишь поболтать».
А может, так и есть. Что я знаю о парнях? И если уж на то пошло, что я знаю о Брайсе? Разве несколько минут разговора с ним дали мне полное представление о том, какой он человек?
– Осторожно, – вдруг говорит Дуайт, протягивая руку, чтобы остановить меня. Я отшатываюсь и роняю стаканчик, который все еще держала, – содержимое выплескивается на мои ноги и сандалии.
– Чтоб его, – бормочу я себе под нос. Отлично. Теперь я точно буду вонять выпивкой, когда вернусь домой. Остается надеяться, что одежда и обувь не безнадежно испорчены.
Ух ты. Вот уж не ожидала у себя такой мысли.
Однако я выбрасываю ее из головы и поворачиваюсь к Дуайту:
– Зачем ты меня остановил?
– Медуза, – кивком указывает он на землю.
Опускаю взгляд и, конечно же, вижу мертвую медузу, лежащую на песке. Похоже, это на нее тогда глазели Брайс и остальные. Некоторое время я размышляю, не обнаружили ли они ее еще живой и просто ничего не сделали, чтобы помочь.
Люди иногда бывают такими. Не хотят думать о последствиях. Да и зачем им это? Они веселятся. Иногда даже не понимают, что кто-то попал в беду, пока не становится слишком поздно.