-Ты знаешь имя убийцы Диона?
-Конечно. Да и ты его знаешь. Ещё несколько дней назад он жил по соседству с тобой. Его зовут Марк Целий.
Я потрясённо уставился на неё:
-Откуда тебе это известно?
Она наклонилась вперёд, руки рассеянно скользнули по бёдрам. Это движение натянуло блестящую ткань на груди, сквозь неё снова обрисовались соски.
-До недавнего времени Марк Целий и я состояли в очень близких отношениях. С моим братом он также был близок. Можно сказать, Целий был для нас обоих почти что братом.
В том, как она это сказала, сквозил намёк на непристойность, но лишь намёк.
-Продолжай…
-Незадолго до того, как Диона пытались отравить в доме Луция Лукцея, Целий приехал ко мне и попросил взаймы довольно крупную сумму.
-Вот как?
-Деньги, как он мне объяснил, нужны на устроение игр в его родном городе, Интерамнии. Там он, как я понимаю, является магистратом. А это, помимо прочего, означает обязанность оплачивать проведение местных праздников – так он мне сказал. Он уже не в первый раз занимал у меня деньги.
-И ты всегда ссужала его?
-Как правило. Ты, наверное, скажешь, что я взяла привычку потакать ему. Он всегда расплачивался со мной, но редко – деньгами.
-А чем же?
-Услугами.
-Политического свойства?
Клодия рассмеялась.
-Вряд ли. Скажем так, у меня был зуд, а Целий знал, как меня от него избавить. Но я отклонилась от темы. Итак, он попросил у меня крупную сумму – значительно крупнее, чем когда-либо до этого.
-Достаточно, чтобы заплатить за очень качественное избавление от зуда, - заметил я.
Её глаза вспыхнули.
-Да, верно. Вероятно, об этом я и подумала, когда так глупо дала ему эти деньги. Позднее я встревожилась, стала наводить справки – и выяснила, что в Интерамнии игры проводят осенью, а не весной. Целий придумал весьма дешёвую отговорку.
-Не думаю, чтобы он был первым молодым человеком, который лгал красивой женщине ради денег.
Клодия улыбнулась, и я понял, что она догадалась: в своём ответе я из вежливости заменил «немолодую женщину» на «красивую». Впрочем, сделал я это непроизвольно, и потому искренне – похоже, она почувствовала это. Но тут же улыбка исчезла с её лица.
-Полагаю, Целий использовал эти деньги для покупки яда и подкупа раба Лукцея, а может, и не одного – чтобы отравить Диона.
-Ты сказала, что это была очень крупная сумма.
-Яд стоит недёшево, а купить его так, чтобы никто ничего не узнал – и того дороже. Немало денег нужно и на то, чтобы подкупить рабов богатого человека, особенно если речь идёт об убийстве, - Клодия говорила с такой уверенностью, словно у неё был личный опыт в подобных делах. – Мы с Целием встретились уже позднее, когда Дион был мёртв. Кое-что вызвало мои подозрения: голос Целия и выражение его лица всякий раз, когда в разговоре упоминался Дион, его странные замечания, моя интуиция…
-Вряд ли это можно назвать доказательствами.
-Доказательств я хочу от тебя, Гордиан.
-Как бы там ни было, умер Дион не от яда. Что тебе известно о другом покушении?
-Рано вечером, в день гибели Диона, Целий был в моём доме – а он неподалёку от дома Тита Копония, где философ был убит. Под туникой Целий прятал кинжал.
-Но если кинжал был спрятан, то откуда…
-Поверь, в тот вечер ничто на теле Марка Целия не было скрыто от меня, - улыбнулась Клодия. – У него имелся кинжал. Он был очень возбуждён и взволнован – я никогда прежде не видела его в таком состоянии. И пил он куда больше обычного. Я спросила, что случилось – а он ответил, что ему предстоит очень неприятное дело, и он вздохнёт с облегчением, когда оно останется позади. Я попыталась вытянуть из него правду, но безуспешно. Вы, мужчины, умеете хранить свои маленькие секреты. Я сказала: «Это неприятное дело, о котором ты говоришь – надеюсь, не то, ради которого ты пришёл сюда?». «Конечно, нет!», - воскликнул он, и тут же доказал это. Но его ласки в тот вечер разочаровали меня – Целий выглядел таким же замёрзшим, как те мальчики в реке. А позднее, когда за ним зашёл его друг Асиций, Целий явно был раз поводу уйти. Ладно, думала я, пусть играют в свои мальчишеские игры. Но в ту же ночь, вскоре после того, как они покинули мой дом, Дион был убит…
Я немного выждал, прежде чем заговорить снова. Меня озадачили не столько подробности истории Клодии, сколько её манера рассказывать. Я никогда прежде не слышал, чтобы женщина говорила о своей сексуальной жизни с такой откровенностью – и одновременно таким равнодушным тоном.