Для начала, я заметил, что ее складочки припухли и покраснели. Она уже не была в состоянии принимать меня. К тому же, сама Чарли тоже выглядела очень уставшей. Еле переставляла ноги, плетясь за мной.
Когда мы с ней спустились в гостиную, чтобы отдохнуть, я улегся на диван, облокотившись на подлокотник, а после потянул ее на себя. Девчонка даже не сопротивлялась. Она мирно лежала на мне сверху, иногда затягиваясь сигаретой из моих рук.
Мы лежали в тишине. Просто отдыхали, стараясь особо-то и не шевелиться.
Погодка за окном была просто жуткой. Дул сильный ветер, шел ливень. И буря не собиралась утихать. Потому мне и не хотелось отпускать Вестман куда-либо. Или не только по этому…
Наверное, стоит вернуться на какое-то время назад. И рассказать, какого хера я сделал то, что сделал. Верите, я не знаю.
Как таковой причины и точного объяснения своему поступку я не отыскал. Но точно знал, что дело было не только в сексе. Безусловно, с ней было хорошо в постели. Даже слишком хорошо. Но предлагая Чарли тот чертов договор, я практически не задумывался над этим.
Скорее всего, мною просто движило дикое желание обладать этой девицей. И я своего добился, в какой-то мере. Она была моей. Я мог касаться ее, когда хотел, где хотел. Она была рядом со мной и, в какой-то мере, привязана ко мне. Она была моей. Не полностью, но какая-то часть. И лежа в то воскресенье на диване, обнимая одной рукой уже мою девочку, слушая ее дыхание и затягиваясь табачным дымом, я все больше и больше осознавал это.
— Погода разгулялась, — тихо сообщил я, повернув голову в сторону огромной стеклянной стены. — Останься.
— Не могу. Мне надо выспаться, хоть чуть-чуть. А еще забрать собаку, — ответила мисс Вестман, перевернувшись на мне так, чтобы наши лица были напротив друг друга.
— Заберешь собаку завтра. Думаю, твой Дарен поймет. Если хочешь, я поручу Джеку забрать Тома, чтобы у тебя было больше времени поспать. А ночью торжественно клянусь не трогать. У меня тоже на завтра есть дела.
— Удивительно, — усмехнулась девушка.
Чарли выдохнула и улыбнулась, утыкаясь носом в мою оголенную грудь и нежно касаясь губами места, где была набита одна из татуировок. Я ухмыльнулся этой наглой девочке в ответ, туша сигарету в пепельнице на кофейном столике. У нас обоих не было сил одеваться после душа и очередного фантастического траха, поэтому я был в одних пижамных штанах, а моя драгоценная мисс Вестман успела натянуть одну из моих чистых футболок.
— Так это да? — уточнил я, когда малышка стала продвигаться дальше, касаясь язычком контуров других тату. Оторвавшись от меня, Чарли кивнула и вернулась к своему занятию. — Уймись, развратница, — остановил ее, ощущая, как член пробуждался и наливался кровью. Но трогать блондинку я уже не смел.
— Это я-то? Развратница?! — изумленно воскликнула она, приподнимаясь на локтях.
От того, что она поднялась, футболка, которая была явно велика девушке, отлипла от ее тела, открывая мне отличный вид на небольшую, искусанную и покрытую засосами грудь. Небольшие фиолетовые синячки уже сходили, однако следы по-прежнему оставались. Это я перестарался в первую ночь после подписания того договора.
Облизнувшись и ощутив, как возбуждение нарастает, я перевернул и уложил Чарли спиной на свою грудь. В отместку, девица потерлась задом о мою эрекцию, дразня. Противная малышка.
— Расскажи о чем-нибудь, — попросил ее, стараясь прогнать возбуждение. — Ты ведь с Энди говорила вчера на кухне перед тем, как я вошел?
— Да, с ним, — кивнула она.
— Ну, и как он?
— Говорит, паршиво. Благодаря тебе, он теперь обитает в дурдоме.
— В смысле?
— В прямом. Раньше выходки Эммы терпел только Джош, а из-за тебя теперь страдает Энди.
В душе неприятно кольнуло. Джош и Эмма. Та история по-прежнему была довольно болезненной для меня. Конечно, я был сам виноват. В конце-концов, это я трахнул Эм. Но лучше от осознания не стало. Мне было стыдно и больно. Особенно, за брата. Помню, сколько раз разговаривал с ним на тему женитьбы, сколько отговорить пытался, а он — ни в какую. Уперся. Люблю, и все тут, и гори все синим пламенем.
Мне было стыдно. Кажется, впервые, было очень стыдно за свою оплошность. И это я должен был извиниться и сделать первый шаг, как говорила моя мать. Однако, я не мог и слова найти, чтобы как-то оправдать себя.
— Эй, — аккуратно позвала меня девчонка, касаясь тонкими пальцами небритой щеки. — Крис, расслабься. Все будет нормально, рано или поздно он отойдет.
— Да, знаю, — я пожал плечами. — Но все равно мерзко от самого себя.
— Конечно, тебе есть за что себя винить, — Чарли пожала плечами в ответ.
— Ну спасибо, блин. Успокоила, — с наигранным возмущением воскликнул я, пихая ее в плечо.
На этот жест девчонка мило захихикала, словно ей не 25 лет, а еще все 5. Как маленькая. И просто до ужаса милая.
Вестман перевернулась на живот и теперь ее грудь лежала на моей. Даже через ткань футболки я очень отчетливо ощущал горошинки напрягшихся сосков кожей. Девушка сложила руки так же на моей груди, опустила на них голову. Светлые, синие в некоторых местах и еле влажные локоны спадали ей на лицо, а я убирал их за уши, продолжая умиляться малышке. Однако, в один момент ее лицо помрачнело.
— Ты ведь понимаешь, что должен будешь решить вопрос с ребенком?
После этого вопроса я тоже нахмурился.
— А что ребенок? Я уверен, что он не мой.
— Правда? Почему? — Чарли вопросительно изогнула бровь. Кажется, ее этот вопрос в действительности интересовал.
— Ну, для начала, я слежу за защитой. Мне ребенок на шее не нужен. Это первое. А второе — по срокам не совпадает, — объяснил ей, явно давая понять, что больше не хочу об этом беседовать.
Девушка поняла меня без слов. Она приподнялась на локтях, глядя на меня сверху вниз. В серо-голубых глазах девчонки плескалось что-то нереальное, необъяснимое. Непонятное.
— Кстати, давно хотела спросить, — начала она. — Могу я брать с собой Тома? А то он у Дарена уже ночует чаще, чем дома.
— Да, конечно. Бери, — я кивнул, почти не раздумывая.
Мне нравился ее пес. И, кажется, мы с ним нашли общий язык. Во всяком случае, когда я заявился в квартиру Чарли, он не искусал меня до полусмерти. Увидел, обнюхал и завалился обратно спать.
Вообще, я еще с детства обожал собак. У моей матери был такой же пес, как Том. Когда я родился, ему было около года. И мне было позволено делать с ним все, что угодно, если я правильно помнил рассказы мамы. Она его тоже очень любила. И вообще любила зверей. А еще людей. Но, к счастью или к сожалению, это качество мне не досталось.
— Хей, база вызывает Криса, прием, — окликнула меня Чарли. — О чем задумались, Ваша Светлость?
У девчонки разыгралось настроение. Она улыбалась, в ее глазах плясали смешинки. И мне очень нравилось, когда она была такой. Ненавидел видеть ее грустной или хмурой. Озадаченной — да. В спешке собирающуюся — разумеется. А злой — ну просто обожал. Серьезно. Когда Вестман злилась на меня, что было не один раз за те, в сумме, 4 дня, что мы провели вместе, у нее краснели щеки, брови становились домиком, а в глазах сиял неземной блеск. Ей богу, это надо было видеть. В такие моменты Чарли становилась особенно красивой.
— Ваша Светлость? — я шутливо изогнул бровь, проводя указательным пальцем от ее скулы к подбородку. Ей нравилось, когда я делал именно так.
— Не зазнавайся, я пошутила, — Чарли шлепнула меня по руке, обнажая зубы. Я ухмыльнулся ей в ответ.
С широкой улыбкой на лице она была особенно привлекательна. Мне нравилось, когда эта улыбка полностью искренней. За тот короткий период, что мы общались, я явно научился отличать, когда она честна со мной, а когда лукавит. Хотя в принципе, Чарли всегда была красивой. Она выделялась из толпы людей. Но я не могу сказать, чем именно.