Эмма вздохнула, глядя на свой стакан.
— Я не знаю. Я ни с кем не разговариваю.
— У тебя что, нет друзей?
— Нет. Думаю, я, вроде как, одиночка, — сказала Эмма. На её лице что-то промелькнуло, когда она говорила, и Реджина мгновенно поняла, что это не было истиной причиной.
— И нет семьи?
— Нет, — прямо сказала Эмма. — От меня отказались в день моего рождения. Я никогда не виделась со своими родителями.
Возникла резкая боль в груди Реджины. Эмма была полностью закрытой и отрешённой, но Реджина знала о ней достаточно, чтобы понять, насколько одинока она была: она была сиротой, брошенной до того, прежде чем у кого-либо мог появиться шанс полюбить её, и судя по тому, что Реджина узнала из судебных записей во время своей охоты за биологической матерью Генри, её так и не удочерили после этого. Она забеременела в 17 лет и родила в тюрьме, а затем сразу же бросила ребёнка. Бог знает, что с ней случилось с тех пор, но синяки, разбросанные по её хрупкому телу, сообщали Реджине, что жизнь не была благосклонна к ней. С самого первого дня мир был настроен против неё.
Она не могла винить Эмму за то, что та так отчаянно цеплялась за единственного мужчину, который когда-то подарил ей частичку любви.
Реджина облизнула губы.
— Не так-то просто было, наконец, уйти.
Эмма мгновенно подняла глаза, удивившись печали в её голосе.
— Нет, — медленно произнесла она, нахмурив брови. — Не просто.
Но что-то в её тоне говорило им обеим, что она не была уверена, что на самом деле ушла от него. Реджина сглотнула и кивнула в сторону кармана Эммы, где, по её мнению, должен был лежать её телефон.
— Он ещё не позвонил?
— Я оставила свой телефон дома.
— Чтобы он не смог связаться с тобой?
Молчание.
— Чтобы он не смог меня выследить.
Ещё один удар в сердце. Реджина крепко сжала руки между собой.
— Ты не можешь остаться здесь навсегда, — тихо сказала она. — Но я помогу, чем смогу. Если тебе нужны деньги или помощь, чтобы найти новое жильё. Я сделаю всё, что смогу.
Эмма слабо улыбнулась.
— И вот опять. Снова стала доброй.
Реджине нравилось, когда Эмма улыбалась. Несмотря на синяки, которые были размазаны как смола по её коже, когда она улыбалась, её лицо загоралось так, что узел в груди Реджины ослабевал. Эмма слегка сдвинулась на своём месте, и когда она это сделала, прядь волос упала из-за уха нежным локоном на её лицо. Кое-что ещё сжало сердце Реджины.
Но этот момент тишины прервало журчание, и Эмма посмотрела на свой живот, который стал источником звука, с покрасневшими щеками.
— Прости, — сказала она, прижимая руки к животу. Она выглядела совершенно подавленной.
Реджина, однако, чувствовала себя намного хуже.
— Ты должна была сказать мне, что голодна, — нахмурившись, сказала она.
— Я не заметила, — ответила Эмма, теперь будучи не в состоянии думать ни о чём, кроме холодной, грызущей боли в животе. — Я была немного отвлечена.
— Когда ты в последний раз ела?
Пауза сказала Реджине всё, что ей нужно было знать. После минуты полной тишины, она встала со вздохом и направилась к кухне, оставив Эмму там, где она сидела.
Эмма оставалась на своём месте в течение минуты, неловко ожидая, когда Реджина вернётся или позовёт её из кухни, чтобы она присоединилась к ней. Но в доме стало жутко тихо, и через мгновение она не могла больше этого выносить. Она вскочила на ноги и тут же пошатнулась, сжимая одной рукой подлокотник дивана — стакан скотча на голодный желудок, который был пуст в течение двух дней, вероятно, не был её самой умной идеей.
Через несколько секунд она пошла по пути, который выбрала Реджина, оказавшись в огромном коридоре с закрытой кухонной дверью. Она сделала несколько шагов навстречу, всё ещё не слыша никаких звуков с другой стороны, и неловко остановилась как раз на пороге. Она не привыкла чувствовать себя такой неуверенной, но что-то в Реджине вызывало у неё короткое замыкание мозга. Обычно она просто входила. Но сейчас у неё возникло странное желание постучать.
Но прежде, чем она успела, дверь распахнулась, и Эмма отпрыгнула на метр назад, когда её сердце дрогнуло.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Реджина, сощурив глаза. Она автоматически взглянула на шкаф за Эммой, проверяя, что всё ли серебро осталось на месте.
Пытаясь перевести дыхание, Эмма махнула рукой в сторону кухни.
— Я не была уверена, не против ли ты, чтобы я…
Смущение ухватилось за неё, и Реджина просто продолжила хмуриться. Затем её медленно осенило, что имела в виду её гостья, и тёплый пузырь смеха вырвался из её рта.
— Это не пижамная вечеринка в начальной школе, мисс Свон, — сказала она, поворачиваясь к кухне и указывая Эмме следовать за ней. — Не нужно ждать, когда тебе предложат стакан воды, прежде чем что-нибудь выпить.
Эмма медленно последовала за ней, её щеки всё ещё горели. Кухня была именно такой, какой она себе её и представляла: огромной, чистой и тёплой. Реджина направилась к холодильнику и заглянула внутрь.
— Боюсь, у меня не так много продуктов пропитания, — пробормотала она изнутри, наслаждаясь прохладой на раскрасневшимся лице. — У меня не было много времени, чтобы сходить в магазин.
— Всё в порядке, — сказала Эмма, глядя на стулья, которые были сдвинуты под барной стойкой. Её голова всё ещё кружилась от алкоголя, и она отчаянно хотела сесть, но независимо от того, что Реджина сказала 30 секунд назад, она не чувствовала, что может просто вытащить стул в этом доме. — В самом деле. Я могу пойти и купить что-нибудь, если хочешь.
— Ты улетишь, — сказала Реджина. Не оглядываясь, она добавила: — Садись.
Эмма моргнула и, несмотря на её непосредственную склонность игнорировать команды Реджины, она вытащила стул и забралась на него.
— Надо было не забыть достать что-нибудь из морозилки, — пробормотала самой себе Реджина, сканируя пустые полки холодильника. У неё не часто бывали гости, но она гордилась тем, что была хорошей домохозяйкой. Теперь же прослыла не в выгодном свете и понятия не имела, почему эта мысль была так ужасна для неё.
— Реджина? — тихо сказала Эмма, видя, как напряглись плечи Реджины. — Пожалуйста, не начинай нервничать. Это не твоя вина, что ты не ждала гостей.
Реджина сглотнула и закрыла дверцу холодильника. Стыд цеплялся за неё, и она ненавидела себя за это — ей было всё равно, что эта женщина подумает о ней, и она это знала. Ей стоило угостить её Поп-Тарт и дать стакан воды, а затем отправить в постель, зная, что это всё, что она заслужила.
Вместо этого её взгляд снова упал на чернильные синяки вдоль основания горла Эммы, и она услышала себя, когда спросила:
— Что бы ты хотела съесть?
Эмма моргнула. Она, определённо, не ожидала, что у неё будет выбор.
Она думала в течение одной секунды, находясь в тумане качественного скотча, и вдруг точно осознала, чего бы хотела.
— Пицца, — сказала она.
Реджина округлила глаза, как будто никогда о таком не слышала.
— Ах. Я не ела пиццу… — пыталась вспомнить она, но, честно говоря, понятия не имела. — Годами.
— Тебе не нравится?
— Конечно, мне она нравится, — закатывая глаза, сказала Реджина. Она подошла к стойке для завтрака, прислонившись к краю прямо напротив Эммы. — Я просто не позволяю себе этого.
Прежде, чем она смогла остановить себя, Эмма многозначительно посмотрела на крошечную талию и плоский живот Реджины. В том, как мэр наклонялась, Эмма могла видеть намёк на декольте в верхней части её рубашки на пуговицах.
Почувствовав тяжесть взгляда Эммы, Реджина тут же оттолкнулась от стойки и направилась к ближайшей столешнице. Она вытащила коллекцию меню еды на вынос, и Эмма тут же заметила, насколько мала была эта куча по сравнению с той, что хранилась в её собственном кухонном ящике.