В отражении она увидела ванну на другой стороне комнаты. Она была огромной, а за ширмой, скрывавшей половину её длины, к стене был прикреплён огромный позолоченный душ. Она почувствовала, как пальцы её ног свернулись в носках.
Она повернулась к двери, готовая помчаться вниз и спросить Реджину, не против ли она, если Эмма примет быстрый душ, пока она не вспомнила выражение насмешки на лице хозяйки каждый раз, когда она просила разрешения сделать что-нибудь.
Она хотела, чтобы ты осталась в грёбаном люксе дальше по коридору, сказала Эмма себе, глядя на кучу махровых полотенец, аккуратно сложенных на столешнице. Она действительно не будет возражать.
Поэтому она закрыла дверь и начала снимать с себя одежду, оставляя её разбросанной по полу, как лепестки роз. Она включила воду и, как только встала на дно ванны, услышала свой стон. Она повернулась на мгновение, достав из бумажного пакета шампунь и гель для душа, прежде чем встала под воду, позволив ей обрушиться на своё ушибленное тело.
Внизу Реджина услышала щелчок горячей воды. Она толкнула кухонную дверь и высунула через неё голову, прислушиваясь к звуку душа, бегущего сверху. Она улыбнулась и снова закрыла дверь.
Она вернулась к готовке, её желудок урчал. Она вдруг задалась вопросом, заперла ли Эмма дверь.
[X]
Через полчаса дверь на кухню распахнулась, и вошла Эмма. Реджина повернулась, чтобы взглянуть на неё.
— Ого, — сказала она, поднимая брови. — Ты выглядишь… намного лучше.
Волосы Эммы стали тёмно-коричневыми от воды и только начали снова скручиваться. На ней были те же тёмно-синие джинсы, что и утром, но она купила новый свитер в городе. Он был свободного покроя и тёмно-красного цвета с вырезом, который проходил прямо по ключицам. Её ноги были голыми, а щёки — розовыми.
Она издала счастливый вздох, от которого у Реджины перевернулись внутренности.
— Я чувствую себя намного лучше. Этот душ просто потрясающий.
— Я рада, — сказала Реджина, отворачиваясь к плите, чтобы Эмма не увидела её улыбку.
— Я хотела спросить, всё ли в порядке, — сказала Эмма, взяв паузу, прежде чем сесть на один из стульев. — Но потом вспомнила, что ты ненавидишь, когда я спрашиваю тебя о таких вещах. Поэтому я решила быть грубой и наглой, и просто залезла в него.
Реджина ничего не могла с собой поделать, фыркнув со смехом.
— Я рада слышать, что Сторибрук помогает твоему личностному росту.
Эмма улыбнулась и посмотрела на свои пальцы, которые переплетались на мраморной столешнице. Она покрасила ногти в красный цвет неделю назад, потому что Киллиан предпочитал такой лак, но они отчаянно нуждались в переделке.
Пожимая плечами, она попыталась взглянуть через кухню на то, что готовила Реджина.
— Могу я чем-нибудь помочь?
Реджина обернулась, подняв брови.
— Помочь?
— С готовкой, — сказала Эмма. — Несправедливо, что ты всё делаешь сама.
Эмму удивило то, что она сбила с толку Реджину своим предложением. У неё десятилетний сын, сказала она самой себе. Вероятно, он не предлагал ей помощь с ужином с тех пор, как родился.
— Думаю… — начала Реджина, глядя на кастрюлю, которую она помешивала. — Думаю, что всё уже готово.
— О. Хорошо, — сказала Эмма, слегка расслабляясь. — Что у нас?
— Я приготовила суп, — сказала Реджина, морща лоб. — Надеюсь, ты такое любишь.
— Я люблю суп. Какой?
Реджина взглянула на неё на случай, если это вдруг был сарказм.
— Томатный.
Когда лицо Эммы озарилось неподдельным восторгом, казалось, что её внутренности тают.
— Ты можешь нарезать хлеб, — сказала она, указывая на хрустящий батон, который Эмма купила ранее. — Если хочешь.
Эмма немедля вскочила, присоединившись к ней за стойкой.
— У тебя есть нож, который я могу использовать?
Реджина продолжала помешивать суп одной рукой и протянула к Эмме другую. Её рука задела живот Эммы, когда она открыла ближайший ящик. Она вздрогнула, когда поняла, насколько подтянутым был её живот.
Она убрала руку назад и прошептала:
— Где-то там.
Эмма посмотрела на прекрасно организованный ящик и засмеялась. Где-то.
Она схватила нож для хлеба и начала нарезать его толстыми ломтиками. Её влажные волосы перекинулись на плечи, прикрывая лицо, и в этот момент Реджина позволила себе взглянуть на неё. Когда волосы Эммы стали высыхать, светлый отблеск начал возвращаться к ним. То, как они идеально завивались без какой-либо помощи, заставило мышцы живота Реджины напрячься.
Она повернулась к супу, поджав губы. На кухне вдруг стало очень жарко.
Эмма положила нож и огляделась.
— У тебя есть тарелка или что-то такое?
Реджина сглотнула, надеясь, что её волосы прикрывают её лицо. Она знала, что её щеки покраснели, и внезапно стало жизненно важным для неё, чтобы Эмма не заметила этого.
— Можешь просто оставить его на разделочной доске, — пробормотала Реджина, показывая на неё локтем.
Эмма замерла. Реджина наклонилась вперёд, и её волосы спали на её лицо. Эмма не знала её очень долго, но она знала её достаточно хорошо, чтобы быть в состоянии понять, когда она пыталась не смотреть на неё.
— …ты в порядке? — спросила Эмма.
— Я в порядке, — сказала Реджина, не оглядываясь. Когда она почувствовала, что Эмма наклоняется к ней, красный оттенок её щёк углубился.
— Реджина? — спросила Эмма, нежно касаясь её руки. — Господи. Ты действительно горячая.
Реджина вздохнула, заставляя себя посмотреть на неё.
— Потому что я готовлю.
Эмма нахмурилась. Щёки Реджины были красными, как яблоки, а глаза странно блестели. Она взглянула вниз и поняла, что всё ещё держится за её руку. Несколько неохотно она отпустила её.
— Если ты так говоришь, — сглотнув, сказала она. — Хочешь, чтобы я накрыла на стол?
Реджина кивнула, переводя дух.
— Миски и тарелки в том шкафу, вон там.
Эмма последовала указаниям её руки и схватила груду посуды. Она достала ложки из того же ящика, из которого взяла нож, и направилась к двери.
Она сделала паузу, прежде чем открыть её.
— Суп пахнет потрясающе, Реджина.
Она исчезла в столовой, а Реджина осталась одна.
— Наконец-то, — пробормотала она, продолжая помешивать булькающий суп. Её мышцы расслабились, но цвет щёк не исчез.
[Х]
Эмма ела со скрещенными ногами, как заметила Реджина. Даже когда они сидели за обеденным столом с тарелками и бокалом белого вина для каждой, она согнулась на стуле и ела, как ребёнок. Часть Реджины поморщилась. Часть неё находила это странно очаровательным.
— Это действительно вкусно, — сказала Эмма, вытирая остатки супа со дна миски кусочком хлеба.
— Я никогда не видела кого-то настолько увлечённого супом.
Эмма сглотнула. Реджина уже узнала этот взгляд: он возник до того, как Эмма решила, должна ли она поделиться чем-то или нет. Она уже научилась терпеливо ждать результата.
— Я не умею готовить, — сказала Эмма через мгновение, опустив глаза. — Вообще. Я действительно стараюсь, но я сжигаю всё или добавляю соль вместо сахара, и поэтому большую часть времени я просто покупаю еду в магазине. Но я умею делать суп, это почти единственное, что я могу приготовить, не испортив.
— Мне очень трудно поверить, что единственное, в чём ты хороша, — это суп, — рассмеялась Реджина, потягивая вино. — Какая нелепость.
Но Эмма, как ни странно, осталась при своём.
— Это правда.
— Ни на секунду в это не поверю.
Когда Эмма снова посмотрела на неё, Реджина вздрогнула — её глаза были полны беспокойства, как будто она ждала, что Реджина заставит её выполнить какой-то тест, чтобы доказать это. Как будто она действительно верила, что больше ничего не может сделать правильно.
Реджина поставила бокал на место и посмотрела Эмме прямо в глаза.