Пока Доктор Хоппер ожидал в холле, Эмма встала и снова надела свою куртку.
— Сегодня было весело, пацан, — сказала она, вытаскивая свои длинные волосы из-под воротника. — Надеюсь, когда-нибудь мы сможем это повторить.
— И я тоже, — сказал Генри, складывая карты обратно. — Может быть, завтра?
— Я спрошу у твоей мамы, — сказала она. — Это зависит от… некоторых вещей.
Она не знала, как должна была с ним попрощаться. Они уже достаточно хорошо знали друг друга, чтобы обняться? Боже, она так чертовски плохо в этом разбиралась, когда дело доходило до детей… или, может быть, просто с людьми в целом.
Но Генри принял решение за неё. Он протянул руку через край кровати и крепко обхватил её за талию, напугав её. Прошло мгновение, прежде чем она осознала, что должна была обнять его.
Она сжала его в ответ, положив одну руку ему на затылок. Он был удивительно силён.
— Мне пора идти, — сказала она, взъерошивая его волосы. — Ты уверен, что справишься сегодня сам?
— Конечно, — сказал он, отпуская её. — Но увидимся завтра, хорошо?
— Верно, — сказала Эмма. Даже если она не сможет провести с ним весь день, потому что Реджина, наконец, скажет ей уйти, она не уйдёт, не попрощавшись с ним.
Но сама мысль об этом заставляла её чувствовать тошноту. Весь день чувство вины за то, как она обращалась с Реджиной тем утром, бурлило внутри неё, как будто она нагревала масло, но теперь это стало почти невыносимым. Ей нужно было что-то сделать для Реджины — что-то, чтобы показать ей, что она на самом деле сожалела о том, что была такой дурой всё утро.
Она приостановилась.
— Эй, пацан, — медленно сказала она. — Странный вопрос, но… какое любимое блюдо твоей мамы?
Генри попросту уставился на неё, а потом его лицо расплылось в улыбке.
— Если бы ты спросила её, она бы сказала, что лосось-пашот, — сказал он. — Но, на самом деле, лазанья.
— Ты уверен?
— Однозначно.
Эмма кивнула, пытаясь понять, сколько у неё осталось времени, прежде чем она должна будет забрать Реджину.
— Это должно быть выполнимо, — сказала она, ещё раз взъерошивая волосы сына. — Спасибо, пацан. Я перед тобой в долгу.
— Нет проблем. Увидимся завтра, Эмма.
— Увидимся, Генри.
Она поспешила выйти за дверь, кивнув доктору Хопперу на прощание, и отчаянно пытаясь вспомнить единственный рецепт лазаньи, которую она когда-либо делала.
[Х]
Несмотря на то, что Реджина дала ей запасной ключ от дома и велела оставить его себе, Эмма всегда чувствовала себя грабительницей, когда входила. Борясь под весом продуктовых сумок, Эмма распахнула дверь и вошла в прохладный коридор, сняв грязные сапоги, прежде чем она успела бы наследить в доме.
Она прошла на кухню и начала распаковывать продукты, не сводя глаз с часов: было уже почти 16:00. Она забирала Реджину с работы в 17:30, что означало, что ей нужно было выехать в 17:20. Если она поставит лазанью в духовку в 17:00, она будет почти готова к тому времени, как они вернутся домой.
Она провела эти расчёты в своей голове, когда начала раскладывать ингредиенты. Поставь её в духовку в 5, чтобы сесть за стол, как только вы вернётесь домой, повторяла Эмма самой себе снова и снова, чтобы не забыть. Она начала просматривать множество шкафов, чтобы найти ёмкость для лазаньи.
Она задалась вопросом, не будет ли Реджина возражать, что она так лазила. Независимо от того, сколько раз Реджина огрызалась на неё за то, что она ведёт себя глупо, Эмма не могла избавиться от мысли, что её присутствие в этом большом белоснежном доме было совершенно и абсолютно нежелательным.
Перестань, резко сказала она себе. Она отрицательно покачала головой. Ты должна перестать думать о подобном дерьме. Потому что тот же самый старый голос всё ещё звенел в её ушах, и ей потребуется гораздо больше, чем три дня, чтобы научиться игнорировать его.
Она нашла большую стеклянную миску в задней части шкафа и вытащила её, поставив на столешницу. Она знала, что Реджина оценит это; она могла уже приблизительно представить себе выражение тихого удивления на её лице, но это не мешало ей нервничать.
Приготовление пищи дома было испытанием, через которое она проходила каждый день, ожидая, будет ли еда на самом деле съедена в тот вечер или просто выброшена в мусорное ведро — или, в особо «хорошие» дни, окажется на кухонной стене. Здесь она знала, что в безопасности — знала, что Реджине понравится. Но, Боже, её руки не переставали дрожать. Это сделало измельчение лука чертовски невозможным.
Но, в конце концов, лазанья была готова к отправке в духовку. Эмма снова посмотрела на часы: было 16:45. Она почувствовала прилив гордости, когда поняла, что опережает график.
Она закончила мыть разделочную доску и осмотрелась на чистой кухне. Духовка нагревалась, а посуда высыхала в стойке. Она сделала паузу.
— Салат, — сказала она вслух, вытирая руки о кухонное полотенце. Она кивнула, подтвердив, что приняла правильное решение, затем посмотрела на себя. На её чёрном свитере были пятна от томатного соуса, и, хотя они были едва заметны, она поморщилась. Реджина заслуживала большего. — Сделаешь салат, потом переоденься, — пробормотала она. Она ещё раз взглянула на часы, чтобы убедиться, что у неё достаточно времени, и почувствовала ещё одну волну волнительного трепета в животе.
Она подошла к холодильнику и открыла дверцу. Её голова находилась внутри, когда раздался звонок в дверь.
Эмма выпрямилась и нахмурилась. Она понятия не имела, что ей следует делать: просто пойти и открыть чью-то дверь или проигнорировать это? Что, если это была посылка или сама Реджина? Она могла уйти с работы пораньше.
Эмма сглотнула, закрывая холодильник. Снова раздался звонок в дверь.
Она вошла в холл, её носки скользили по деревянному полу. Она видела тёмную фигуру за дверью сквозь неровное мутное стекло. Она вытерла руки о переднюю часть джинсов.
Эмма мысленно собрала свои оправдания, на случай, если человек, ожидающий там, спросит, какого чёрта она делает в доме мэра, и заставила себя набраться смелости. По силуэту она поняла, что это была не Реджина.
Она подошла к двери и открыла её. Всё произошло очень, очень тихо.
Её горло было похоже на наждачную бумагу, когда она сказала:
— Киллиан.
Её муж взглянул на неё. Его руки были скрещены на груди, а лицо было невыразительным.
— Привет, Эмма.
========== Глава 8 ==========
— Что ты здесь делаешь? — голос Эммы сорвался в середине предложения. Она цеплялась за дверную ручку, как будто это было единственным, что могло удержать её на ногах, и металл уже начинал врезаться ей в ладонь. Киллиан просто посмотрел на неё, холодное выражение его лица не дрогнуло ни на секунду. Он заглянул через её плечо на необъятные просторы пустого дома.
— Не пригласишь меня войти? — спросил он.
Эмма моргнула, слегка прикрывая дверь. Глаза её мужа сузились.
— Я… Я не… — пробормотала Эмма. Что-то щёлкнуло в её мозгу, и она не могла больше вспомнить, что должна была делать дальше. Голубые глаза Киллиана были тёмными и нечитаемыми, и абсолютная невыразительность его лица пугала её больше всего на свете. Он смотрел на неё так, как будто они только что познакомились. — Я не думаю, что это…
Он не стал ждать, пока она закончит и сделал шаг вперёд. Она вздрогнула, когда он оттолкнул её, входя в дом, словно он только что стал его.
Эмма осталась стоять в дверном проёме, глядя на пустующее крыльцо. Она чувствовала себя меньше, чем две минуты назад. Скручивающая боль в животе заставляла её хотеть свернуться надвое.
Она не могла дышать. Во всём чёртовом городе не осталось воздуха.
— Разве ты не хочешь закрыть дверь?
Она зажмурила глаза. Давление дверной ручки на её ладонь начало жалить.
Она сглотнула, шагнув обратно в коридор. Она закрыла дверь, и в доме стало темно.