Эмма почувствовала, как её сердце на мгновение наполнилось. Реджина стояла спиной к ней, но она ощущала выражение её лица: она была горделивой, как и всегда, и она была решительной. Её тёмные глаза горели, а руки, которые всё ещё были скрещены перед ней, сжимались в кулаки. Но внутри неё всё дрожало от страха. Эмма знала её достаточно хорошо, чтобы уловить то, что Киллиан не мог.
— Тогда, наверное, нам лучше уйти, — сказал Киллиан. — Эмма, пойдём.
— Я так не думаю, — ответила Реджина, прежде чем Эмма успела даже подумать об уходе. — Я знаю, что Вы с ней делаете, мистер Джонс. Она никуда с Вами не пойдёт.
— Что я могу с ней сделать? — запрокинув голову, Киллиан засмеялся. Это был смех, который заставил желудок Реджины перевернуться. Она провела менее двух минут с этим человеком и уже пыталась понять, как Эмме удалось пережить два года. — Ты действительно доверчивая, не так ли?
— Прошу прощения?
— Я ничего с ней не делаю, — сказал он, качая головой. Пока он говорил, тело Эммы похолодело. — Послушай, я не идеален. Бог знает, что это не так. Наш брак не так хорош, как мог бы быть, но я стараюсь изо всех сил. Эмма просто… она слабая, наверное. Она всегда причиняет себе боль и путается в том, как это произошло. Я делаю всё возможное, но я не могу нянчиться с ней 24/7, у меня есть работа, понимаешь?
Реджина стиснула челюсти. Она чувствовала, как Эмма испытывает ужас позади неё.
Киллиан пожал плечами.
— У нас настали трудные времена после… несчастного случая. Эмма больше не работает, но мне необходимо содержать нашу семью. А потом я прихожу домой и вижу, что Эмма сделала с собой в тот день, и я… я могу привести её в порядок и уложить спать, но я не могу сидеть дома весь день, чтобы заботиться о ней. Я люблю её, но это просто не может так продолжаться. Вот почему я поставил маячок в её машину, я просто должен был убедиться, что она будет в безопасности и не сделает ничего глупого.
Эмма не видела лица Реджины, но видела, как расправляются её плечи под белоснежной рубашкой. Киллиан оглянулся и посмотрел на свою жену. В его глазах не было эмоций.
Она хотела свернуться калачиком и умереть.
Эмма ждала, когда Реджина взорвётся. Она чувствовала, как это приближается. Она оттянула рукава свитера ещё ниже, спрятав в них свои руки.
— Должно быть, это трудно, — тихо сказала Реджина, и сердце Эммы разбилось.
— Так и есть, — согласился Киллиан.
— Это не может быть легко для тебя, — продолжила Реджина со вздохом, качая головой. — Когда приходится обманывать самого себе. Я действительно не могу представить, каково это.
Глаза Киллиана вспыхнули. Внезапно возникшая вражда исходила от него, как огонь.
— Кого именно ты называешь обманщиком?
Реджина моргнула.
— Ну… Вас, мистер Джонс. Я думала, что это очевидно.
— Да как ты смеешь…
— Я скажу тебе, как смею, — перебила его Реджина, её спокойствие перерезало всю его злость, прежде чем она успела бы расцвести. — Потому что я не идиотка, и потому что я не позволю тебе бросать мне пыль в глаза. Потому что я встречала таких подонков, как ты, сотню раз раньше, которые думают, что могут получить всё, что захотят, пока они зарывают кого-то настолько глубоко, насколько это возможно. Даже если бы Эмма не сказала ни слова, я бы всё равно поняла, что ты за человек. Вот как я смею говорить с тобой таким образом, потому что ты просто не заслуживаешь ничего лучшего.
Киллиан уставился на неё.
— Ты ничего не знаешь.
— Я знаю больше, чем достаточно.
— Ты знаешь только то, что она тебе сказала, — прошипел он, показывая на Эмму своей искусственной рукой. — Это не одно и то же.
То, как он говорил об Эмме, как будто она была каким-то бесполезным присутствием в комнате, которое даже не могло понять, о чём они говорили, заставило зубы Реджины максимально стиснуться. Она скрестила руки на груди.
— Думаю, что об этом мне судить.
Наконец, Киллиан сорвался. Какие бы маски ни были у него на лице, они слетели, и он стиснул зубы, больше не играя в игру.
— Слушай сюда, — сказал он.
Эмма узнала этот голос, низкий предупреждающий тон и рычание в задней части горла, которое всегда говорило ей, что он больше не шутит. Она оттолкнулась подальше в угол дивана. Перед ней Реджина даже не дрогнула. При виде неё — такой крошечной, но совершенно неподвижной, — её глаза загорелись.
Киллиан продолжил:
— Что бы ты ни знала, или что бы ты ни думала, что знаешь, мне всё равно. Честно говоря, мне наплевать. Я не знаю, кто ты, и где, чёрт возьми, моя жена откопала тебя, но тебе нужно убраться с моего пути сейчас же. Потому что, клянусь Богом, если мне понадобится убить тебя, чтобы добраться до неё, я сделаю это. И я прослежу, чтобы никто не стал искать тебя после этого.
Реджина засмеялась, и это была самая глупая и смелая вещь, которую она когда-либо делала.
— По какой-то причине, я не нахожу твои угрозы настолько убедительными.
— Ах, правда? — усмехнулся Киллиан. — И почему?
— Потому что Эмма боится тебя, — просто сказала Реджина. Она так отчаянно хотела повернутся, чтобы показать Эмме, что она не имела в виду это как оскорбление. Чтобы убедиться, что она в безопасности. — И поэтому её так легко напугать. Но я не боюсь Вас, мистер Джонс, и ничто из того, что Вы скажете, не изменит этого.
— Тогда ты невероятно глупа, — огрызнулся Киллиан.
— А ты невероятно высокомерен, — ответила Реджина, и спокойствие её голоса начало сводить его с ума. — Если угрожать женщинам — единственный способ получить желаемое, ты пришёл не по адресу. Никто мне не смеет угрожать.
На мгновение Киллиан заколебался. Это было так ослепительно очевидно, что он не собирался вступать с ней в конфронтацию, и если он попытается оттолкнуть её, чтобы добраться до Эммы, она, не колеблясь ни секунды, ударит его так сильно, что его физиономия треснет пополам.
Никто никогда не вставал перед ним — на работе он носил униформу и оружие, и люди делали то, что он просил. Дома у него не было ни одной из этих вещей, и всё же ему просто нужно было лишь щёлкнуть пальцами, и Эмма делала всё, что он говорил.
Реджина стала барьером, которого он не ожидал, и в течение одной секунды казалось, что он собирается отступить.
Но потом он просто рассмеялся.
— К счастью для тебя, я не планирую больше оставаться в этом доме.
— Отлично, — сказала Реджина. — Я покажу, где дверь.
— Премного благодарен, дорогая, — сказал он, и, наконец, после того, что казалось часами, будто её даже не было в комнате, он прошёл мимо Реджина и протянул руку своей жене. — Эмма, пойдём. Нам пора уходить.
Эмма замерла на диване, глядя на них двоих. Реджина колебалась, желая оттолкнуть руку Киллиана, но заставила себя не делать этого.
Она посмотрела на Эмму и увидела, что её лицо побелело. Оно не было полностью бледным, её щёки были точно такого же оттенка, как стены магнолии позади неё, что придавало её недавно разбитой губе ещё более агрессивный вид. Она смотрела на мужа с паникой в глазах. Даже если бы дом загорелся в тот момент, она бы не смогла встать.
А потом Киллиан шагнул, отталкивая Реджину в сторону, прежде чем она успела бы отреагировать. Он схватил свою жену за локоть и стащил её с дивана, потянув к двери. Её ноги споткнулись о ковёр, и она попыталась отступить, но его хватка на её руке была болезненно жёсткой, и всё, что она, казалось, делала, — это заставляла его злиться. Он потянул её ещё сильнее, игнорируя её протесты, и почти добрался до двери гостиной. Тогда Реджина шагнула перед ним, появившись из ниоткуда, как облако фиолетового дыма, и преградила ему путь, скрестив руки на груди.
— Отойди, — огрызнулся Киллиан, подходя к ней вплотную. Он возвышался над ней, и Реджина могла почуять запах рома в его дыхании, но она лучше упадёт замертво, чем уйдёт с его пути. Позади него Эмма скулила, всё ещё пытаясь вытащить свою руку из его яростной хватки. Его пальцы так сильно впивались в её локоть, что выступали слёзы на глазах.