И я это понимаю. Я не буду притворяться, что пережила то же самое с Перри, но это не особо отличается.
Я тоже боюсь.
Страх — вот что оттолкнуло меня от Хайда.
Неожиданная грусть охватывает меня, когда я вспоминаю, что он сказал. Что хотел бы узнать меня. Он открыл мне свое сердце, но я не могла ответить, потому что мое заперто. Мое все в синяках, оно воет и цепляется, чтобы удержаться на плаву. Мое прячется в углу, боясь, что его снова выбросят.
Я не хочу, чтобы было так.
Так сильно не хочу.
Комок поднимается в горле, когда желание поговорить с кем-то врезается в меня. Мне нужно рассказать кому-нибудь, как мне одиноко. Как Перри, Лив и Рокот оставили в моей жизни дыру, которую я не знаю, как заполнить. Мне нужно, чтобы кто-то сказал мне, что все будет хорошо.
Молли.
Молли сильная, как и моя мать, и мне не нужно беспокоиться, что мои проблемы будут обременять ее беспокойством. Никто другой не является таким мудрым и понимающим.
Я натягиваю сапоги, укутываю Клару одеялом и бегу к пещере Поселенцев, потому что там я наверняка найду Молли.
Я сразу понимаю, что ситуация здесь ухудшилась. Поселенцы больше не дрожат и не теряют сознание. Они молчаливы, неподвижны и едва дышат, и в этом нет ничего даже отчасти забавного.
Это пугает.
Они на грани смерти, и это так пугает, что я почти забываю, зачем пришла сюда, пока Молли не зовет меня по имени. Я вижу ее в полумраке, склонившуюся над одним из Поселенцев. Но все мои мысли о долгом разговоре с ней исчезают, когда она огрызается:
— Поторопись, Брук! Давай же!
Я бросаюсь к ней и вижу, что она прижимает Арию к полу.
Ария бьется в конвульсиях. Ее ноги елозят по одеялу, глаза широко раскрыты, но я не вижу ее зрачков. Они закатились.
— Позови Перри, — кричит Молли. — Сейчас же приведи сюда Перри и Маррона!
На секунду я не могу пошевелиться. Я могу только смотреть. Повязка снята с руки Арии. От вида пулевого ранения на ее предплечье меня чуть не стошнило. Рана опухла и гноится. Запах, который исходит от нее, смердящий и гниющий, неправильный. Инфекция поражает ее все больше. Даже я вижу, как она проникает в ее кровь.
— Брук, отправляйся за Перегрином! — огрызается Молли.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но Перри словно почувствовал, что он нужен, потому что вот он уже бежит к нам. Грин появляется позади него, и это объясняет, почему Перри уже здесь.
Грин — Слышащий. Скорее всего, они были в Боевой комнате неподалеку, и Грин услышал Молли. Услышал панику в ее голосе, зовущем Перри.
Я делаю шаг назад, пока они меня не снесли. Когда Молли раздает указания, начинается безумие. Потом Ария оказывается в объятиях Перри, и это похоже на ту ночь, когда ее отравили. На ночь ее Церемонии нанесения Отметин.
Он выносит ее, но на этот раз мы все следуем за ним.
Он несет ее в Боевую комнату и кладет на стол. Входит Маррон, резко требуя принести из аэрохода Поселенцев чистые полотенца, кипяченую воду и хирургические принадлежности. Я никогда не слышала от него такого повелительного тона.
Я в Боевой комнате. Я понимаю, что я здесь, потому что все вижу и слышу. Но я стою онемевшая, когда принесли нужные вещи. Оцепеневшая, когда Арии вводят иглы, которые, наконец, расслабляют ее напряженные, дрожащие мышцы. Замершая, когда Молли разрезает ей руку, в то время как Маррон помогает ей.
Запах и кровь вызывают у меня тошноту, поэтому я смотрю на лицо Перри, когда он нависает над Арией. Он говорит с ней, хотя она без сознания. Он умоляет ее держаться, и он рассказывает о десятки различных способов, как он любит ее.
То, что он говорит… прекрасно.
Я не хочу больше ничего видеть и слышать.
Я покидаю Боевую комнату с ее небольшой армией людей, сражающихся за жизнь Арии, и пробираюсь по темным коридорам пещеры.
Некоторое время я бесцельно брожу, не чувствуя ни злости, ни обиды, ни чего-либо еще.
Все, что я могу держать в голове — это надежда. Я хочу, чтобы Ария исцелилась. Я не хочу, чтобы Перри тоже разбили сердце. Как бы мне ни было больно оттого, что он покинул меня, он — мой Кровный вождь. И он мой друг.
Он был моим заклятым врагом на соревнованиях по стрельбе из лука, когда мы были юны. Он был младшим братом моей лучшей подруги. Постоянным спутником Рокота в том, чтобы изводить Лив и меня. Вредить на протяжении многих лет, по правде говоря. Неловкий, неуклюжий и слишком тихий, пока в один прекрасный день он не стал великолепным, грациозным и уверенным в себе.
Я понимаю, что он не просто друг. Он — член семьи. Это значит, что у нас неразрывная связь. Я хочу, чтобы он был здоров и счастлив. Даже если это не со мной.