Она все понимает. Она не задает вопросов, как мой отец, если бы он был здесь. Отец настоял бы на том, чтобы пойти со мной. Когда-то он был великим воином, но теперь он постарел, и без него я быстрее и проворнее. Я хватаю лук и колчан, целую на прощание Клару и маму, и бегу в главную пещеру, пока он не пришел.
Почти все ушли спать в палатки. Только несколько ламп все еще горят по периметру платформы, освещая дюжину оставшихся людей. Я замечаю высокую фигуру, держащую лук, и мое сердцебиение дает сбой. Потом он поднимается на ноги, и я вижу, что это просто Хайд.
Он присоединяется ко мне, отбрасывая белокурую челку с глаз.
— Ты сегодня со мной. Остальные ушли десять минут назад.
Хайд — средний брат Видящих. Я редко вижу его без Хейдена или Отщепенца.
— Тебя бросил Отщепенец? — спрашиваю я.
Хайд улыбается.
— Такое случается. — Он вешает лук и колчан на плечо. — Готова?
— Да, Хайд, я готова.
С тех пор как я приняла решение насчет Перри, я чувствую себя гораздо более оптимистично. Я покончила с горем и отвержением. Сегодня я не просто отгоняю незваных гостей с территории Потока. Я отгоняю нежелательные, нездоровые, несчастные мысли. Я возвращаю себе территорию своего ума и сердца.
Мы выходим из пещеры, сменяя запах шалфея и стоячей воды на внешние запахи: горящего леса, смешанного со свежим запахом океана, и на своеобразное покалывание Эфира, которое не столько запах, сколько ползущее, крадущееся ощущение на коже.
Снаружи намного светлее, благодаря Эфиру, который кружится в сияющих голубых вихрях над нами. Такое зрелище заставляло нас искать укрытие в наших домах. Теперь мы к этому привыкли. Теперь мы живем в пещере.
— Лютует, — произносит Хайд, глядя в небо.
— Я буду защищать тебя.
— Меня бы здесь не было, если бы я в это не верил.
Он отвечает мне с легкостью в голосе, но я знаю, что он имеет это в виду. Пусть я не шести с половиной футов ростом и не вешу двести фунтов, но я сражаюсь не хуже любого из Шестерки.
Мы пересекаем небольшую песчаную полосу и выходим на тропинку, которая ведет к крутому обрыву наверху.
Лук Хайда мягко подпрыгивает за его широкой спиной при ходьбе. Это красивый лук, сделанный из тонкого, бледно-палевого обломка тиса. Он подходит Хайду. Его телосложению и волосам. Опытный лук для опытного лучника.
Хайд — один из лучших, как и я. Я улыбаюсь про себя.
Мой план работает. Слова Перри уже не причиняют такой боли.
Мы пересекаем утес и направляемся прямо на восток, следуя по маршруту Рифа, описанному ранее Хайду. Затем мы идем полтора часа, пока не достигаем вершины пологого склона, с которого открывается ясный вид на самую восточную точку границы территории Прилива.
Этот район — одно из немногих мест на нашей территории, которое не пострадало от пожаров, вызванных эфирными бурями, а дубы вдоль этого хребта величественны и древни. Мы с Хайдом садимся на упавший сук размером с обычное дерево.
Мы можем видеть за много миль вперед — нашу восточную границу. Если кто-то вторгнется на территорию Потока, мы увидим их отсюда. Теперь нам ничего не остается делать, кроме этой важнейшей работы часового… ждать.
Перед нами долина спускается к травяному полю, оплетенному рядами деревьев, которые следуют за сухим руслом ручья.
Мой взгляд блуждает по самому большому дереву.
Первый раз с Перри был там.
Та ночь возвращается ко мне с совершенной ясностью, и мое лицо краснеет, когда я вспоминаю, как он выглядел и что я чувствовала. Как мы оба дрожали и старались не смеяться, захваченные неуклюжим и задыхающимся нетерпением.
Затем мои воспоминания погружаются глубже. Я вспоминаю о предшествующем той ночи, разговоре с Лив. После ужина она потащила меня за кухню.
— Я люблю его, — выпалила она. — Я готова. Мы с Рокотом готовы.
В тот момент я решила, что мы с Перри тоже готовы.
— Брук, вы двое не должны этого делать только потому, что мы готовы, — сказала Лив.
— Я тоже его люблю, — ответила я ей.
Лив спокойно посмотрела на меня, и я помню, как подумала: она знает. Она знает, что Перри меня не любит. Она чует, как Чувствующая. Знает это, как его сестра.
Это была одна из тех мыслей, которые проносились у меня в голове, как воробьи. Была и нету. Я тогда не хотела ловить ее и исследовать. Мы с Перри были счастливы. Нам было весело вместе. И мне хотелось верить, что веселье приведет к лучшему. К более глубоким чувствам между нами.
Я так на это надеялась.
Странно теперь думать, что мы вчетвером потеряли девственность в одну и ту же ночь. Это бы укрепило мнение Поселенцев о нас, как о Дикарях, если бы они узнали. Но по-другому у меня не хватило бы смелости. Я знала, что Перри никогда не причинит мне вреда. Даже если он не любил меня так, как я любила его, он заботился обо мне.
И я хотела держать нас всех вместе, чтобы наши пути шли в одном направлении. Мой мир был идеален, когда я была с Рокотом, Лив и Перри. Все, чего я когда-либо хотела, это чтобы мы оставались такими, какими были.
— Я сожалею о том, что случилось.
К счастью, голос Хайда отвлекает меня от воспоминаний. Я делаю гнилую работу по продвижению вперед.
— По поводу Лив, — уточняет он. Он слегка поворачивается ко мне. Его ноги кажутся намного длиннее моих. Словно они продолжаются вечно. — Я сожалею о твоей потере.
Наверное, я ошибалась, что никого не волнуют, мои чувства по отношению к Лив.
— Спасибо… Такое чувство, что я потеряла ее давным-давно.
— Когда она уехала в Край?
— Да. — В каком-то смысле я скорблю о Лив с тех пор, как она отправилась выходить замуж за Соболя, северного Кровного вождя, с которым она была помолвлена. В тот день, когда она покинула поселение Потока, я знала, что, вероятно, никогда больше не увижу ее. Разница в том, что теперь я в этом уверена.
К горлу подступает комок. Я больше не должна ничего говорить. Но то, как Хайд смотрит на меня, будто он действительно хочет знать, слушать меня, заставляет меня чувствовать себя в безопасности.
— Мы все делали вместе. Я и Перри, Рокот и Лив. Пещера? Мы вчетвером выбирались из поселения и шли туда. Просто чтобы уйти от клана и побыть в одиночестве.
— Слышал.
Я пристально смотрю на него, а в голове мелькают вопросы. Что именно он слышал? От кого?
— Риф как-то упоминал об этом, — торопится дополнить он.
Так я и поверила. Риф — последний человек в мире, который стал бы обсуждать что-то столь тривиальное. Хайд просто не хочет, чтобы я поняла, что обо мне сплетничают, но мне все равно. Люди по жизни сплетничают. Я сама виновата в этом. Но в отличие от Хайда, я никогда не упускаю хорошую возможность подразнить, когда возникает такая возможность.
— Риф рассказывал истории о приключениях Лив, Перри, Рокота и меня в пещере?
— Возможно, это был Грин или Хейден.
— А может Прутик или Отщепенец?
— Эм… угу. — Хайд смущенно улыбается, зная, что я поймала его. — Один из них.
Я замечаю, что у него более мягкое лицо, чем у Перри. Нос и челюсть у него скорее широкие, чем резко очерченные. Доброта легко отражается в его глазах.
— То было давным-давно, — говорю я беспечно. На самом деле всего полгода назад, но я не хочу выглядеть так, будто застряла в прошлом. — Мы привыкли считать, что пещера — самое лучшее место на земле. Ну, Рокот, Лив, и я. Перри она никогда особенно не нравилась. Но мы с Лив… нам с ней казалось, что мы открыли целый, новый мир. Мы привыкли видеть в ней какое-то волшебное место. — Я слегка смеюсь, представляя себе темное логово, которое мы только что оставили позади. — Не могу поверить, что мы раньше так думали.
Хайд почесывает щетину на подбородке.
— Я могу.
— Ты можешь в это поверить?
Он пожимает плечами.
— Конечно.
— Нет, не можешь.
Хайд смеется.
— Я действительно могу. Разве это не магия? То, что ты видишь, когда не должен?
— Если это твое определение магии, то она повсюду. — Я машу рукой в сторону неба, там тоже все не так, как должно быть. — Даже там, наверху.