Ах, любовь! Почему с ней всегда так сложно? Я живу на этой планете восемьдесят пять лет и все еще думаю, что вселенная могла бы выработать систему получше, чем это обескураживающее месиво, в котором мы вечно оказываемся.
Я целую Сэмми в нежную маленькую макушку и говорю, что мы с ним увидимся позже; я сжимаю предплечье Джессики — и они удаляются, но сперва Джессика оборачивается ко мне и одаряет полным слез взглядом, в котором читается: «Все пропало».
Я всегда транслирую Джессике любовь и свет, но Лола, которая живет по соседству и ведет счет, говорит, что негативные вибрации Джессики до сих пор побеждают мои усилия. Лола в шутку утверждает, что у нее есть в «Эксель» файл под заголовком «Человеческие проекты Бликс» и она может рассказать мне, как обстояли дела с каждым из этих проектов в любой из прошедших дней. Судя по этим цифрам, говорит она, в том, что касается Джессики, дела идут не слишком успешно, но это, конечно, ничего не значит, потому что, как я объяснила Лоле, все может совершенно измениться в один миг, стоит лишь измениться вибрациям.
Правду сказать, проект «Лола» тоже нуждается в моих дополнительных усилиях. Лола целую вечность была вдовой, чувствуя себя, по ее словам, хорошо, но так уж случилось, что я знаю: имея совсем чуть-чуть мужества, она могла бы лучше распорядиться своей жизнью и полюбить снова. Я продолжаю просить вселенную послать ей любви, разбрасывая тут и там маленькие приворотные чары. Однако Лола этого не замечает.
Так что у меня есть Джессика и Лола… а теперь у меня есть еще и Марни.
И — о да, конечно! — у меня есть Патрик.
Хаунди входит в кухню, почесывая большой круглый живот и улыбаясь.
— Ну как, наш мальчик уже ушел в школу? — спрашивает он.
— Да, а еще сегодня он на месяц уезжает к своему отцу.
— Ox нет! Я должен был с ним попрощаться!
— Вы еще увидитесь. Мы…
Но Хаунди уже метнулся к задней двери, на лестницу, и я слышу, как он догоняет Сэмми и Джессику, слышу, как они все разом начинают говорить. А через некоторое время он топает по лестнице обратно, страшно запыхавшись, следом за ним идет Лола в лавандовом домашнем платье и с картонным подносом, на котором стоит кофе со льдом. Она покупает его каждое утро, хотя в этом нет никакого смысла. Сварить кофе мы можем и сами. Такова уж Лола; она всегда была моей лучшей подругой, в этой жизни и, вероятно, в предыдущих пяти (если вы верите в такие вещи, а я верю), так что я ни о чем ее не спрашиваю. Я складываю в блендер фрукты и овощи, чтобы приготовить наш традиционный капустно-клубничный смузи, а Лола достает сковородку и яйца для омлета с грибами, который мы возьмем с собой на крышу. У каждого из нас есть свои обязанности по приготовлению завтрака.
— Кстати, — говорит Хаунди, собирая тарелки и столовое серебро, — я сказал Джессике, что она может зайти к нам после работы на стаканчик вина. Все лучше, чем сидеть дома и засыпать в слезах. Эта девочка все время выглядит так, будто вот-вот на части развалится.
Тут звонит телефон. Это Патрик. Кажется, когда он звонит, сигнал телефона звучит по-особому.
Он живет в квартире на цокольном этаже, который почти целиком находится под землей, и уверяет, что это совершенно его устраивает, — а сейчас звонит выяснить, не приносили ли ему вчера посылку. Я говорю, что не приносили, и заодно приглашаю на омлет с грибами. Он интроверт наивысшей пробы и поэтому колеблется, говоря, что, возможно, придет, сперва должен задокументировать симптомы всех известных заболеваний и написать компьютерную программу, которая будет лечить болезнь Альцгеймера, поэтому некоторое время будет занят всем этим.
Я смеюсь:
— Поднимайся к нам, увалень. Спасти мир от болезней можно и после завтрака.
Он вздыхает. Это значит, что он не придет.
— Ладно тебе, — настаиваю я. — Посидим вчетвером на крыше, только мы, и всё.
— Э-э… мне надо вначале принять душ.
— Нет, не надо. Мы будем на крыше, там ветерок, он унесет вонь.
— Мне надо хотя бы голову вымыть.
— Надень шляпу. Ты же всегда ее носишь. — Я достаю бумажные салфетки и кладу их на поднос. Потом неожиданно отвлекаюсь на пылинку, которая словно бы светится в луче солнца. Кожу головы на линии волос начинает чуть-чуть покалывать.
— И я, возможно, должен подстричь ногти на ногах.