Миссис Коста занимает место за столом и говорит:
— Бруно, расскажи нам о своем свидании вслепую тем вечером. Наверное, все прошло хорошо, раз ты отказался от моих фрикаделек.
Бруно тяжело сглатывает.
Мой желудок подпрыгивает к горлу.
— Когда уже кто-нибудь из моих мальчиков остепенится? — спрашивает миссис Коста.
— Мы хотим больше внуков, — вторит мистер Коста.
— Эй, я тут стараюсь, — говорит Фрэнки, передавая дочери салфетку, пока сын балансирует на ее колене, значительное достижение, учитывая ее большой живот.
— Мы хотим, чтобы у него тоже была семья, — говорит миссис Коста, указывая вилкой на Бруно.
Томми опускается на свободный стул и шепчет Мерили что-то о том, что рад, что не стал объектом сегодняшней внучатой инквизиции.
— Я жду подходящего момента, чтобы остепениться, — отвечает Бруно.
— Я всегда спрашиваю: «Бывает ли подходящее время?», — говорит мистер Коста.
Миссис Коста испускает тоскливый вздох.
— Все зависит от Божьего времени.
— Так расскажи нам о свидании вслепую, — просит брат, которого, как я узнала, зовут Джованни — они все похожи друг на друга, но, как и Бруно, он производит впечатление человека, который провел много времени в городе. По крайней мере, по сравнению с дикой внешностью Луки.
Фрэнки смотрит между Бруно и мной.
— Подожди-ка. Я была в «Ястребе и свистке» на днях вечером, благодаря моей постоянной тяге к хлебу баннок, и видела там тебя, Глория. Ты сказала, что у тебя свидание вслепую.
Глаза Нико расширяются, а рот открывается, словно он мгновенно понимает, что здесь кроется какая-то история, объясняющая колебания температуры наверху в офисе, которые невозможно списать на неисправный термостат.
Я не знаю улыбаться мне, хмуриться или благодарить родителей Коста за создание такого хорошего мастера поцелуев. В смысле, хорошего мужчины. Ну, он был хорошим мужчиной в ту ночь. В последнее время это спорное утверждение.
Бруно поднимается на ноги.
— Да, мы ходили на свидание. Из этого ничего не вышло, потому что мы поняли, что находимся в одном офисе и работаем вместе. Это проблема.
— Но ты умеешь решать проблемы, — говорит Джио, передавая Бруно ребенка.
Он естественен, когда осторожно берет малыша на руки с такой большой и искренней улыбкой, что часть моего сердца, которую он заморозил, тает.
Но потом Бруно открывает рот. И говорит. Дерзко.
— Это непрофессионально. Если бы я мог от нее избавиться, то сделал бы это. — Его улыбка, обращенная к ребенку, теплая и уютная. Та, которую получаю я — чистая самодовольная победа в любой игре, в которую мы играем. — Но она и ее рождественские украшения, похоже, не хотят уходить.
— Ты все еще хочешь, чтобы я уволилась? Поэтому украл мой шоколад из адвент-календаря? Чтобы прогнать меня? Заставить меня почувствовать, что наше рабочее место — небезопасно для шоколада? — Мои губы подергаются, хотя я заставляю себя не улыбаться.
— Видишь? Она уже практически Коста, — говорит Нико, как будто он отказался от своей влюбленности в меня, когда узнал, что мы с Бруно ходили на свидание, но хочет сохранить меня в семье.
— Предупреждаю, если я рядом, твой шоколад не в безопасности, — говорит Фрэнки.
Не совсем понимая, что она имела в виду, но прекрасно зная о мелких играх Бруно, я сердито смотрю на него.
Фрэнки откусывает еще кусочек пирога.
— Если хочешь знать мое мнение, Глория — лучшее, что случилось с тобой после Мэлони. Она определенно приносит тебе пользу, я столкнулась с ней в вечер свидания и увидела тебя на следующее утро, — говорит она на распев.
— Значит ли это, что у моего старшего брата была хорошая ночь? — Джио шевелит бровями.
Бруно ворчит так, что это было бы сексуально, если бы он не был таким раздражающим.
— Говорю тебе, это не сработает. Ничего не получится.
— Ты ведешь себя как задница, брат, — бормочет Фрэнки.
Ее сын и дочь, Чарли и Стелла, начинают хихикать.
— Мама, ты сказала «задница», — говорит Стелла.
Под воздействием сахара, полученного благодаря пирогу, Чарли встает со стула и начинает танцевать вокруг, напевая:
— Задница, задница, задница.
— Папе нравится мамина задница, — добавляет Стелла.
Фрэнки останавливается на середине укуса, словно осознавая свою ошибку.
— Мы так не говорим, юная леди. В нашем доме мы называем это «попа». Это более вежливо.
— Я слышала, как папа сказал, что твоя попа похожа на...
Фрэнки обрывает ее, когда добродушный смех разносится по комнате, как каскадный перезвон ветра.