Шаг внутрь, в просторный коридор и великолепную бальную залу с распахнутой дверью в сад. Свежий воздух врывался внутрь, от легкого сквозняка подрагивал огонь свечей, взлетали и опускались легкие оборки на пышных платьях. Привычный уклад.
Ухажеры, с поклоном интересующиеся, занят ли определенный танец. И томно улыбающиеся девицы, стреляющие хитрым взглядом из-под полуопущенных ресниц. Коварные волчицы в овечьих шкурах, стремящиеся затянуть в свои хитро сплетенные сети жениха побогаче, с сословием повыше.
В танцах было своё очарование, возможность унестись вслед за музыкой, наслаждаясь шумно трепыхающимся в груди сердцем. Здесь, как и на охоте, Варвара могла быть несдержанной, необузданной. Степенные медленные танцы сменялись резкими, наполненными страстью и жизнью. Быстро заполнилось карне, к вальсу стремительно разбились на четверки пары.
Запыхавшаяся, ожившая, она не пропустила не единого танца. Раскраснелись щеки, загорелись глаза, от сдерживаемого смеха ужасно разболелась поясница и живот. Сегодняшний вечер запомнится ей надолго: словно соревнуясь в забавности, кавалеры припоминали неловкие случаи и рассуждали на легкие темы, искрометно блестя отменным чувством юмора. Было бы сложно иначе: фривольные, чувственные разговоры она категорически отвергала.
В промежутках между танцами младшая Глинка скользнула к столам — мать уже была там в окружении мужчин. Обсуждать дела на приемах было делом обыденным. Но редко когда дела эти так цепко и серьезно вела женщина — за долгие годы жизни без отца общество научилось видеть в ней не хрупкую сударыню, а равного партнера. Стекольная мануфактура Глинка расширялась, приносила стабильно высокий доход. Теперь матушка задумалась о возможности увеличить свои владения и приобрести в кредит несколько лесопилен. На вопросительно приподнятые брови Настасьи Ивановны Варвара расслабленно кивнула, широко улыбнулась. До танца ещё есть немного времени, в горле першит и давно пересохло, хотелось пить. Прохладное вино расслабило, отсудило пылающие руки и щеки. Захотелось снять перчатки и помахать горячими пальцами в воздухе, остужая бушующую в венах кровь. Может быть, перед банкетом ей удастся улизнуть в сад? Через открытые двери дурманил запах кустовых роз и гортензий, узкие дорожки вели вглубь, к мерно журчащему широкому фонтану.
От размышлений её отвлек появившийся рядом Самуил. Воистину удивительно: как такой огромный человек может подобраться совсем незаметно? Его тихий голос прозвучал у самого уха, всколыхнулись подкрученные черные пряди волос, задетые его дыханием:
— Позволите пригласить вас на вальс?
— Как я могу отказать вам, ваше высокоблагородие? — Голос вздрагивает, в него тайком пробираются ехидные ноты. — Он вам отдан задолго до начала бала.
Не бывало в жизни Варвары такого, чтоб о танцах за кавалера просила собственная мать.
Чужая широкая рука в замшевой перчатке уверенно сжала протянутые пальцы. Зазвучал вальс. Романтический и безумный, дозволяющий куда больше, нежели иные — плывущие повороты, руки Самуила на талии, ощущение короткого взлета и падение сердца с очередным разворотом. Мужчина вел уверенно и легко, не тушуясь и не спеша. Разве можно было ожидать иного от их знаменитого рода?
Кружит её, а затем притягивает непозволительно близко. Так, что трепещущее за ребрами сердце слышит гулкий стук чужого. Варвара поднимает голову и снова встречается с хищным прищуром темно-серых глаз. Уголок губ мужчины тянется вверх в кривой усмешке.
— Вы прекрасно вальсируете, Варя. — Он намеренно переходит границу, понижая голос до бархатного шепота. Пальцы на талии дразняще сжимаются, большой очерчивает виток золотой вышивки. Варвара не теряется.
— Варвара Николаевна. — Поправляет с учтивой улыбкой ледяным голосом. Ей не хочется флиртовать и слышать обольстительные речи. Она обещала танец, не большее, так отчего он чувствует себя столь самоуверенно? — Мне лестно ваше внимание, но прошу вас, не переступайте границы дозволенного. Я не из тех, кто любит подобные игры.
Поворот, накал музыки, взлетают к потолку высокие ноты, ускоряются танцоры. Теперь пары не просто кружатся — летят над полом, переливаются всеми оттенками платьев, мелькают темными фраками и белоснежными перчатками мужчин. Совсем скоро музыка оборвется, оставляя последние ноты сладким послевкусием.