Сразу же за погребом осталось немного компоста. А из него словно кто-то выглядывал с бельмом на глазу.
«Наверно тут тоже кого-то забыли, и он боится мне показаться, — беспокойно подумала Катенька. — Не бойся, дурачок, я тоже одна!»
Она подошла ближе и увидела, что там лежит белое яичко, не очень большое и не очень маленькое, но целехонькое.
«Яички я люблю, — сказала себе Катенька, — даже сырые. Но сразу его не съем. Ведь оно у меня только одно. Возьму его с собой. Пусть будет у меня. А когда станет совсем плохо, сделаю в нем две дырочки, сверху и снизу, и выпью».
Между тем солнце уже поднялось над березовой рощей. И взобравшись так высоко, спускаться обратно не хотело. Да и грело уже сильно, так что Катенька сняла с себя белый джемпер из ангорской шерсти, завернула в него яичко и стала играть в свою маму.
«Катерина, — говорила она себе, — я уже вернулась из города и вижу, что тут еще не прибрано. И почему этот белый джемпер лежит на полу?»
«Мамочка, — сама себе отвечала Катя, — в этом джемпере белое яичко».
«Катерина, прекрати разговоры, — говорила невзаправдашняя мама. — Принеси-ка мне веник. И какие у тебя руки? Разве за этой егозой уследишь?!»
Когда наступил полдень, девочка решила, что яичко все же придется съесть. Сперва она очистила головку чеснока и съела одну жгучую дольку, потом развернула джемпер и совсем уже было хотела сделать в яичке дырочку, как вдруг ей показалось, будто кто-то стучится, словно идет к ней в гости.
Катя взяла яичко, поднесла к уху, минуточку подержала, но никакого стука больше не слышала. Только будто кто-то внутри крутился, вытягивался и опять сжимался. И вдруг на тупом конце кусочек скорлупы отломился, и через дырочку выглянул маленький сладенький клювик. Не успел выглянуть, как сразу же распахнулся и скорее давай дышать. И дышал, и дышал, никак не мог надышаться; а как только напился кислорода, пискнул… тонюсенько и робко, словно сам себе не веря, что на свете вообще дозволено пищать.
«Это маленький цыпленочек, — сказала про себя Катенька и страшно обрадовалась. — Он на свет выбраться хочет. Как ему повезло, что я здесь осталась! А то бы он вылупился, а здесь никого».
И еще сказала себе:
«Я бы могла ему помочь выбраться из скорлупы, но это нельзя. Вот наберется сил и выскочит сам».
Но все равно Катя не выдержала и легонько постукала по скорлупе согнутым пальчиком. Цыпленку, по-видимому, стало ужасно любопытно, кто это к нему стучится, и он принялся вертеться пуще прежнего. Вытягивался и сжимался, и давил лапками на острый конец яичка, а головкой — на тупой. Концы, правда, держались что было сил, но середка лопнула на две половинки. Скорлупа развалилась, и цыпленок появился на свет.
Был он весь нахохлившийся и мокрый и, вообще, не знал, куда попал.
— Добро пожаловать в нашу деревню, цыпленочек, — сказала Катя. — Но кур тут нет. Чтобы ты знал, как они кудахчут, я тебе сама закудахтаю. И закукарекаю. Это я умею тоже, и даже очень хорошо.
Катя закудахтала цыпленку и закукарекала — и впрямь очень хорошо, — а цыпленок встал на собственные ноги и еще больше нахохлился.
— Я с тобой буду играть, цыпленочек, — сказала Катенька. — Все тебе расскажу, и ты мне расскажешь. Никого здесь нет, только нас двое, а мама придет в обед. Не знаешь, Марженка, когда будет обед?
— Скоро! — ответила себе Катя тонким голоском, полагая, что это голос цыплячий. — Если бы ты знала, Катенька, как я рад, что вылупился! Мне уже в этой скорлупке было ужасно скучно.
— Я тебе оставлю этот джемпер, и покуда никуда не ходи, Марженка! — сказала Катенька. — Кушать хочешь? Правда, у меня все равно ничего нет. Только чеснок.
— Он горький, — пискнула Марженка. — Мне бы только водички, настучалась я по скорлупке, и теперь пить хочется.
Тогда Катя отнесла Марженку к колодцу и дала ей попить с ладошки.
Но цыпленок пить не стал, а принялся учиться ходить. Ноженьки у него были тоненькие, и поэтому он часто падал.
Когда же он немножко научился, они вместе пошли гулять. Цыпленочек быстро устал, и Катенька ему сказала:
— Дай я тебя понесу, Марженка. Ходить ты уже умеешь, теперь не разучишься. А если тебе чего-нибудь захочется, ты мне только скажи.
Так они обошли деревенскую площадь, и Катенька сказала:
— Вот, Маржена, посмотри-ка на солнышко. Уже полдень. Пойдем встречать маму.
Сначала они пошли по дороге, потом свернули на полевую тропинку и затерялись в отаве. Катенька съела одно яблочко, а Марженке дала зернышко. Марженка клюнула, но ей не очень понравилось.