— Конечно. Как я уже сказал, мы эскорт-агентство. Наши девочки, или, как мы их называем, партнеры, сопровождают бизнесменов на встречи и ужины, они проводят мероприятия и вечеринки. Это легальная рабочая сфера, которой я оперирую.
— С каких пор? Ты дважды появлялся в суде за аморальный заработок.
— Однажды, когда я был очень молодым, и зависел от героина. Мы с девушкой были в крайнем отчаянии, движимые волей этого ужасного наркотика. Второй раз — за предприятие, к которому я абсолютно не имею никакого...
— «Скайлар Хотел» в Финсбери Парк...
— «Скайлар Хотел» в Финсбери Парк. Случилось так, что я посещал это заведение, когда полиция проводила там расследование. Это была какая-то ерунда, сфабрикованное обвинение, и я был оправдан, как невиновный. Полностью оправдан. А еще это было более десяти лет назад.
— Значит, ты мистер Незапятнанный, — насмехается плохой мент.
Саймон Уильямсон позволяет себе очень громкий выдох:
— Смотри, я не буду оскорблять твой интеллект и требовать чего-то такого, но, как я сказал, мы — агентство, продающее эскорт-услуги. Проституция не связана с нами никак, и если одна из наших партнерш втянется в это, а мы узнаем, мы ее сразу уволим.
— Мы?
— Моя невеста сейчас — директор компании.
Приходит хороший мент, полностью поменяв акцент:
— Ты знаешь Дэниэла Мерфи?
Чтобы не казаться неправильным, Саймон Уильямсон пытается думать о великой несправедливости, которую Спад подкинул ему; концентрируясь о том, как он украл его любимую трикотажную кофту «Фэйр Айл», когда он еще жил в Банана Флэт. Но все, что он может — увидеть в своей голове улыбку Оур Вулли на лице молодого Спада, и чувствовать, как что-то в его сердце тает.
— Да, и пусть его душа покоится с миром. Старый друг.
Плохой мент спрашивает:
— Ты знаешь, как он умер?
Качая головой, Уильямсон сочиняет себя. Выражение неприкрытого горя было бы хорошим открытием, не паникуй. Я пытался спасти его.
— Вроде как, от болезни. Дэнни, Бог любил его, но он вел маргинальный образ жизни, к сожалению.
— Кто-то вырвал его почку. Он умер от осложнений, — огрызается плохой мент. Воздух в комнате, кажется, теряет половину кислорода.
— Я правда думаю, что мне стоит дождаться своего адвоката, прежде чем отвечать на следующие вопросы, — заявляет Уильямсон. — Я пытаюсь сотрудничать в качестве обеспокоенного гражданина, но...
— Ты можешь подождать, — перебивает его плохой мент, — но, наверное, увидишь преимущество в том, чтобы сотрудничать с нами неофициально, если не хочешь быть обвиненным в убийстве Виктора Сайма.
Он достает фотографию из пластиковой папки с отвратительным удовлетворением. На ней Сайм лежит в луже крови, которая, кажется, вытекла из множества ран; больше всего — из разреза в животе.
Потом плохой мент показывает ему более масштабированную фотографию и две темно-бордовые фасолеобразные штуки, кажется, торчат из впадин, в которых раньше были глаза Сайма. Похоже на отфотошопленный комикс. Уильямсон начинает смеяться.
— Это настоящее?
— О да, настоящее. Это его почки, — говорит плохой мент.
Уильямсон опускает фотографию. Чувствует, как рука дрожит. Знает, что плохой мент заметил это.
— Так, блять, неправильно, я знаю свои права...
— Ага, это ты так думаешь, — передразнивает плохой мент. — Окей, пойдем с нами.
Офицеры встают и уводят его через дверь в прилегающий коридор. На одной из сторон, сквозь одностороннее зеркало, Уильямсон видит пустую комнату, которую он только что покинул. На той стороне — идентичная комната. Но в ней, за столом, сидит зять, Юэн Маккоркиндейл. Опозоренный ортопед, кажется, за гранью кататонического состояния; будто у него была лоботомия.
— Он, в принципе, рассказал нам о твоем участии в удалении почки Дэниела Мерфи, — с грустным состраданием объявляет хороший мент. Он выглядит так, будто искренне взорвется в слезах из-за Уильямсона.
Но Уильямсон остается спокойным:
— Ага, — унизительно спрашивает он, — и что сказал?
Хороший мент неестественно кивает плохому менту, тот говорит:
— Что ты удалил почку под его наблюдением с другим мужчиной в антисанитарных условиях в Берлине.
Уильямсон отвечает с пренебрежением, офицеры полиции непрофессионально переключаются между очевидным гневом и конфузом:
— Под его наблюдением? — Уильямсон указывает на человека через зеркало. — Он, блять, на наркоте? Я не квалифицирован, чтобы удалять почки! Не знаю даже, где их, блять, найти! Я разве похож на хирурга?