Наконец-то им крикнули, что еда готова. Делаются фотографии в торжественной обстановке. Саймон Уильямсон сначала фотографирует всю семью, потом каждого отдельно, его мать Эвиту, которая выглядит безучастной, Карлотту, Луизу, Герри и детей, Бена, угрюмого Росса, и даже Юэна. После всего этого процесса оба, Саймон и Юэн, чувствуют странное напряжение в воздухе, но сейчас они голодны и видят все через легкую дымку похмелья, когда садятся за стол. Карлотта незамедлительно начинает шептаться с матерью и сестрой. Помня о приготовленном количестве еды для рождественского ужина, она приготовила легкую закуску; небольшой коктейль из креветок с капелькой лимонного соуса.
Юэн, преисполненный чувства благодарности, отклоняется назад и уже открывает рот, когда видит текущие по щекам слезы жены. Вцепившись в руку своей матери, она не замечает его обеспокоенный взгляд. А Эвита сверлит его взглядом. Он с Саймон инстинктивно озадаченно переглядываются.
Прежде чем Юэн успевает что-либо сказать, его сын встает и дает ему крепкую пощечину:
— Ты ебаный старый грязный ублюдок! — Росс указывает на Карлотту, — она же моя мать!
Юэн не успевает среагировать или хотя бы открыть свой рот, так как смотрит на жену. Карлотта рыдает взахлеб, ее плечи трясутся.
— Тебе должно быть стыдно, — визжит на него Луиза, пока Эвита ругается на итальянском.
Ошеломляющее чувство рушащегося в щепки мира высасывает каждую каплю энергии, заполняет Юэна.
Потом Росс включает свой айпод, держа его перед лицом шокированного отца. Вот он, вчера, с Марианной, голый в ее кровати толкает свой член в ее смазанную жопу, пока теребит ее клитор. Она учит его стонами, говорит ему, что сделать. А потом он в ахере смотрит на своего шурина, понимая, что слова, вылетающие из ее рта — на самом деле слова Саймона Дэвида Уильямсона.
Эта мысль пулей проносится в его голове, на лицах — отвращение и шок. Марианна выслала ему по е-мейл видео, которое они сделали. Наверное, это попало в семейное облако. Росс случайно нашел его, когда пытался подключить PS4. Теперь они все это смотрят, прямо во время рождественского ужина; первая, вызванная наркотиками, измена Юэна. Его золовка и ее муж смотрят со свирепым отвращением. Теща крестится. Саймон смотрит в шоке, с примесью восхищения. Но среди эмоций сына и жены, Юэн не видит ничего, кроме расстроенных и сокрушенных лиц из-за непростительного и необоснованного предательства.
Юэн Маккоркиндейл не находит слов. Но при этом он говорит их, непристойно и сладко, на экране, который Росс держит перед лицом на вытянутых руках, упорно и непреклонно.
Карлотта берет слово первой:
— Иди отсюда нахуй. Съебал отсюда прямо сейчас, — и указывает на дверь.
Юэн поднимается, опустив голову. Он уничтожен, чувствует себя окаменевшим от шока и последующего унижения. Его конечности тяжелы, в ушах звенит, камень размером с черную дыру появляется в животе и груди. Смотрит на дверь, которая кажется столь далекой и ощущает, как движется к ней. Он не знает, куда идти — и только инстинкт заставляет его взять куртку в прихожей. Он покидает свой дом, скорее всего, навсегда.
Закрывая дверь за собой и выходя на улицу в холод, на мрачные улицы, все, о чем он думает — что рождество никогда не будет прежним. Его рука достает айфон. Юэн Маккоркиндейл не гуглит отели. Вместо этого он нажимает на иконку «Тиндера», который он скачал после того, как ушел от Марианны в парализующей, радостной вине, в ранние часы рождественского утра. Его холодные пальцы быстро осваивают новое приложение.
Мягкий, как скрип сжатой бутылки, разбивающий сердце скулеж вытек из маленького приятеля. Ему нужна стрижка; ты знаешь, почти не видно маленьких блестящих глаз под шерстью.
— Мерзнем как старые нелюди тут, Тото. Прости меня за это, приятель, но ты, ты же знаешь, вест-хайленд-терьер, у тебя есть шерстяная шуба, — говорю я своему мальчику, который свернулся у моих ног. Я чувствую его нос — он холодный, конечно, но это знак хорошего здоровья. Иногда я чувствую себя не очень из-за того, что я — как один из тех, кто заводят собаку как аксессуар для попрошайничества, обученного симпатягу, если ты понимаешь. Они видят Тото и говорят:
— Спад, я думал, тебе нравились коты.
А я говорю:
— Мне все животные нравятся.
Понимаешь? И я скажу тебе, что никому не приносит вреда то, что Тото рядом. Для попрошайничества. Люди ненавидят, когда животные страдают.