— И как продвигается? — спрашивает Франко, пока Мелани переключается взглядом между нами, будто смотрит теннисный матч.
— Так себе, — признаюсь я, — могло бы быть и лучше. Страсть Карла к музыке ушла. Это все, что я могу сделать, чтобы поднимать придурка из кровати. Как только гиг заканчивается, водка и беспредел берут над ним верх, и иногда я тоже качусь за ним. Как вчера в Дублине. Когда я был промоутером в Амстердаме, я следил за собой. Карате, джиу-джитсу — я был машиной. Был.
Как только парень покидает туалет, Мелани идет внутрь. Я даже не пытаюсь думать о том, как прекрасна она — уверен, Франко прочитает мои мысли.
— Слушай, друг, — дрожит мой голос, — я не думал, что все так случится, но нам надо нагнать упущенное.
— Нам надо?
— Да, потому что есть проблема, которая должна решиться в твою пользу.
Франко выглядит достаточно сконфуженно; пожимая плечами, говорит:
— Мы должны обменяться телефонами.
Как только мы обмениваемся контактной информацией, появляется Мелани, и мы возвращаемся на свои места. Я сажусь и пытаюсь извиниться перед жирным уебком, который меня игнорирует. В это же время я содрогаюсь от страха и волнения, которого не испытывал многие годы. Нервный алкаш окидывает меня мутным, пугливым взглядом, полным сопереживания. Встреча с Фрэнком Бегби в таких обстоятельствах говорит мне о том, что во Вселенной все идет через жопу.
Я закидываюсь еще одним «Амбионом» и уплываю в полусон, мой разум беспокоится и прокручивает моменты из жизни. Думая о том, как они укрепляют тебя
... похоже, для хороших вещей нет времени, и ты понимаешь, что постоянно тонешь в дерьме, и тебя перестает ебать говно других людей — это просто сокрушает — ты расслабляешься и смотришь «Шоу талантов» — с иронией, конечно, с обилием высокомерия и критическим презрением — и иногда, просто иногда, этого недостаточно, чтобы заглушить странную подавляющую тишину, и вот оно, маленький свист на заднем фоне — звук твоей жизненной силы, которая, утекая—
— слуууууушшшшшай —
— это звук твоей смерти — ты заключен в своих самоутверждениях и самоограничениях, позволяя «Гуглу», «Фейсбуку», «Твитеру» и «Амазону» заманивать тебя в психологические ловушки и насильно кормить тебя одномерной версией себя самого, такой, какую ты и воспринимаешь, если это только единственный ответ на предложение — твои друзья — твои партнеры — твои враги — твоя жизнь — тебе нужен хаос, внешняя сила для встряхивания из самодовольства — тебе нужно это потому, что больше нет воли или фантазии сделать это самому — когда я был молод, Бегби, который вытряхнул себя так далеко от Лита и тюремной траектории, сделай это для меня — каким странным это не казалось бы, часть меня всегда скучало по пиздюку — ты должен жить, пока не умрешь — так как же мне жить?
Позже в терминале аэропорта мы еще разговариваем, пока ждем багаж. Пока я пытаюсь размять спину, он показывает мне фотографию детей на телефоне, двух маленьких девочек. Все это сильно сбивает с толку. Почти похоже на адекватную, нормальную дружбу, которая у нас могла бы быть, если бы я не пытался найти пути заглушить его жестокость. Он рассказал мне о предстоящей выставке и пригласил, наслаждаясь скептицизмом на моем лице, который я даже не пытался спрятать, увидев свою сумку в дюймах от меня.
— Да, я знаю, — признает он радостно, — это смешная взрослая жизнь, Рентс.
— Ты можешь сказать это снова.
Франко. На блядской выставке! Такое дерьмо даже придумать невозможно!
Я смотрю, как он покидает LAX со своей молодой женой. Она умная и хорошая; очевидно, они любят друг друга. Это большой шаг после той, из старых дней, как ее имя? Купив бутылку воды в автомате, я закидываюсь еще одним «Амбионом» и направляюсь в сторону такси с тревожным чувством, что Вселенная скривилась. Если бы кто-нибудь сказал мне в тот момент, что «Хибс» выиграют кубок Шотландии в следующем сезоне, я бы, блять, почти поверил им. Стыдная и горькая правда: я завидую уебку, креативному художнику с красивой пташкой. Я не могу перестать думать о том, что это должен был быть я.
Часть Первая
Декабрь 2015
Еще Одно Неолиберальное Рождество
Крупным бисером пот стекает по лбу Фрэнка Бегби. Я пытаюсь не пялиться. Он только что зашел в прохладное помещение с жары, его телу нужно привыкнуть. Напоминает день, когда мы познакомились. Тогда было тепло. Или не было. Мы начинаем идеализировать всякое дерьмо, когда становимся старше. Кстати, это было не в начальной школе, как я всегда это рассказывал. Этот рассказ, как и многие другие рассказы о Бегби, превратился в толстый том фактов и выдумок. Нет, это было пораньше: рядом с грузовиком с мороженым у Форта, наверное, в воскресенье. Он тогда нес большую пластиковую миску.