Глубоко вздохнув, я вспоминаю, что она на самом деле не понимает и не знает многого, поэтому я отношусь к этому легкомысленно.
— Отправлю тебе деньги, как только получу их, и я хочу, чтобы ты положила их на свою кредитную карту.
Она закатывает глаза.
— Как хочешь.
— Ты знаешь, что я хочу делать все сам, без его помощи.
Амелия вздыхает, как будто раздражена моим стремлением к независимости, и я задаюсь вопросом, было ли правильным решением не говорить ей.
— Хорошо, тогда, раз уж мы договорились, — говорит она с улыбкой, — Давай сходим в «Бальтазар», а потом в Центральный парк, чтобы я могла сделать несколько снимков. Все цветет, и портфолио еще не закончено.
Я с любопытством смотрю на нее.
— Я не против парка, но «Бальтазар»? Серьезно? — в воздухе я рисую пальцами кавычки, добавляя: — «Я не могу справиться со всеми теми заносчивыми людьми» — разве не это ты всегда говоришь?
Ее средний палец направлен прямо мне в лицо.
Я хватаю его и опускаю вниз.
Изображая боль, она сжимает свою руку.
— У них хорошая еда.
— И все же там тебе не нравится атмосфера.
Моя сестра миниатюрная, но время от времени она кажется свирепой.
— Но ты любишь хорошую еду, так что я буду упорствовать. Ты собираешься скандалить из-за этого или я могу сделать для тебя что-нибудь приятное просто потому, что мне этого хочется?
Независимо от того, ласкова она или нет, и независимо от того, ласков я или нет, я притягиваю ее к себе, чтобы обнять, и целую в макушку.
— Ты знаешь, что я люблю тебя.
В очень нетипичном для Амелии поведении она обнимает меня в ответ.
— И даже несмотря на то, что иногда ты упрямый осел, ты знаешь, что я тоже тебя люблю.
Сила слов. Трудно говорить. Труднее не ответить.
Я хрипло хохочу.
Затем я делаю то, что обещал себе не буду делать, но поднимаю тему, которую, как я знаю, не должен.
— Ты не против, если я приглашу маму?
Она отстраняется с хмурым выражением, и я понимаю, что она недовольна.
— Против.
Мне следовало бы держать рот на замке. И все же я должен был попытаться.
Ненавидя пропасть между ними, я смотрю ей в глаза и со вздохом произношу ее имя.
— Амелия.
Она прищуривается на меня.
— Не называй меня Амелия. Это она решила не быть частью нашей семьи. Оставила нас, когда мы в ней нуждались. Завела парня почти вдвое моложе себя и переехала в какой-то вычурный лофт в Бруклине.
Отказываясь продолжать эту тему, не желая говорить правду, от которой мы всегда ее защищали, я делаю то, что делаю всегда, когда мы с сестрой подходим к этому моменту, отступаю, черт возьми. О причинах развода наших родителей должен рассказывать не я. Я понимаю это. Поэтому вместо того, чтобы сказать что-то еще, я поднимаю руки в знак капитуляции.
— Ладно, забудь, что я сказал.
— Уже забыла.
Сожалея, что я заговорил об этом, я беру ее ожерелье с драгоценными камнями и меняю тему.
— Ха, тебе это нравится?
Она посмотрела вниз.
— Мне нравится. Где ты его взял?
Я дергаю ее за цветную прядь.
— У подруги. У нее целая компания, которую она возглавляет с друзьями. Я посмотрю, есть ли у нее бирюзовое, и пришлю его тебе.
— О, было бы здорово. Спасибо. А теперь пойдем, пока наше время не закончилось.
Я посмотрел на свои часы.
— У нас много времени.
— Не особо. После парка я надеялась подняться на крышу Эмпайр-Стейт-Билдинг. У меня есть новая вспышка, и я хочу сделать несколько фотографий города для своего портфолио.
— Не то чтобы я собираюсь отказаться, но, черт возьми, с твоими планами, которые ты хочешь сегодня реализовать, есть хороший шанс, что я опоздаю на самолет.
Она поднимает бровь
— Может, это и есть мой план.
Дьяволица.
Я посылаю ей свою ухмылку.
— Прости, сестренка, но этого не произойдет.
— Куда ты спешишь?
— У меня есть работа.
Амелия закатывает глаза.
— Ты всего лишь спасатель на пляже.
Привыкнув к ее колкостям, я игнорирую ее слова и тыкаю пальцем ей в живот.
— Это все еще работа. Больше, чем я могу сказать о тебе. Кроме того, у меня есть столько солнца и столько красивых девушек, которые ждут меня там.
Разворачиваясь, она бросает через плечо:
— Неважно.
— Нет, я серьезно, мне завтра на работу.
— Я понимаю. Понимаю.
Нью-Йорк, возможно, когда-то и был моим домом, но теперь я бездомный. И сейчас Калифорния кажется мне тем местом, где я могу разобраться в своей жизни.