Очень высокий, очень красивый мужчина, который делил со мной постель все лето.
Мое сердце замирает при виде стоящего там Камдена Уотерса. Мои шаги замедляются, дыхание учащается, мой разум погружается в оцепенение небытия.
Он вернулся.
В костюме, который идеально облегает его фигуру, он выглядит очень сильным. Его рубашка расстегнута вверху, а галстук свободно болтается. Похоже, он занимался чем-то важным.
Чувствуя, как миллион крошечных крылышек бабочки тычутся мне в живот, я открываю дверь. Мне приходится ухватиться за ручку, чтобы не упасть и не подогнуть колени. Я медленно, беззвучно вздыхаю с облегчением, потому что он стоит там, прислонившись к дверному косяку, опустив голову и держа что-то в руке.
Эта улыбка, которой он одаривает меня, зажигает меня изнутри.
— Привет, — говорит он.
— Привет, — отвечаю я.
Дрожь.
Неопределенность.
И все же я так взволнована, увидев его.
С ухмылкой он протягивает мне руку. В ней находится мерный стакан.
— Я надеялся, что смогу одолжить чашку сахара.
Стараясь не улыбнуться в ответ, я тянусь за чашкой.
— Я не уверена, что у меня он есть.
— Пожалуйста, — умоляет он.
Ладно. Я не могу отказать ему сейчас. Я склоняю голову набок.
— Раз уж вы так любезно попросили, позвольте мне проверить.
— Я был бы признателен, — отвечает он.
С этими словами я закрываю дверь. И да, он находится по другую сторону ее. Поставив чашку на стол, я вцепляюсь в одеяло и притворяюсь, что роюсь в шкафчиках, а мое сердце все это время бешено колотится.
Он вернулся. Он здесь. Что теперь?
Несколько секунд спустя Кам снова стучит в дверь.
Сдерживая улыбку, я подхожу к двери и, сжимая одеяло в одной руке, другой широко распахиваю ее. На этот раз, когда наши глаза встречаются, тепло разливается по всему моему телу, когда мы улыбаемся друг другу.
— Извините, но у меня нет сахара.
Медленно его пристальный взгляд восхищает мое лицо, и все чувства, которые он испытывает ко мне, вспыхивают в его глазах.
— Давай я попробую по-другому. Мы можем поговорить?
Нет.
Нет.
Нет.
И все же, вместо того, чтобы сказать «нет», я киваю и отхожу в сторону. Я просто не могу отказать ему. Честно говоря, я не хочу этого делать.
Это его длинное, худощавое тело входит так, словно он никогда и не уходил, и я почти жалею, что он этого не сделал. Потом я вспоминаю, что у нас обоих были дела, которые нам нужно было уладить, и мой желудок тревожно сжимается при мысли о том, что Кам приехал только для того, чтобы сказать мне, что он возвращается в Нью-Йорк.
На его лице появляется настороженность, и он прислоняется к стойке.
— Макайла, мне так жаль, — начинает он хриплым от эмоций голосом.
Все мое тело трясется.
— Я никогда раньше не встречал никого, похожего на тебя. На самом деле, нет никого похожего на тебя. Ты — все, чего я только мог желать, и я все испортил. Я никогда не хотел причинить тебе боль или игнорировать тебя; я только пытался найти себя. Сможешь ли ты простить меня?
— Кам, — шепчу я, ошеломленная тем, что он вернулся, и не желая вспоминать тот день, когда мы оба поступили опрометчиво.
Он отталкивается от стойки и делает один маленький шаг ко мне.
— Тссс… Пока не отвечай на этот вопрос. Позволь мне объяснить тебе то, что я должен был объяснить в тот день у себя на кухне, хорошо?
Вцепившись в одеяло, я киваю и сглатываю слезы, грозящие пролиться.
На меня смотрит сложная смесь уверенности и неуверенности.
— Ты — самое важное для меня. Я всегда буду ставить тебя на первое место, я могу тебе это обещать, но ты была права — мне нужно было взять себя в руки. Я уже понял это. Я просто не знал, с чего начать, но я разобрался в этом, и это то, чем я занимался в течение последнего месяца. Я хочу вернуть компании к жизни. Я купил «Саймон Уоррен» и работаю с Кэтрин над планом ее оживления.
Мои руки взлетают ко рту, и я больше не могу сдерживать слезы. Он действительно искал себя, и это то, чем он должен заниматься, то, что он любит, то, что ему предназначено делать.
— Всю свою жизнь я хотел заниматься бизнесом, и я отказался от этой мечты после смерти Брэндона. Страх перед твоей беременностью заставил меня осознать, что мне нужно что-то делать со своей жизнью. И наблюдая, как ты добиваешься того, чего хочешь, я понял, что моя мечта тоже все еще жива. Я просто должен был найти это похороненным под всем этим гневом.
Он нашел себя. Он действительно нашел себя.