Когда его руки возвращаются к бокам, его бедра устремляются вперед. Я ничего не могу с этим поделать. Мои глаза устремляются прямо к его промежности. О, Боже мой, что он делает?
Упражнения Кегеля?
Насколько будет плохо, если я присоединюсь?
Один.
Два.
Три.
Стон, срывающийся с моих губ, возвращает меня к реальности.
Хорошего понемножку. Мне нужно абстрагироваться от этой ситуации, пока не случилось еще что-нибудь неловкое. И все же я не могу. Все, о чем я могу думать, это как начать выполнять десятый пункт списка, чтобы вернуться потом к четвертому и вычеркнуть его.
И он должен быть полностью за.
Верно?
В конце концов он выполняет упражнения для таза, чтобы улучшить свою выносливость в этой игре. Говорят, что их можно выполнять где угодно. И он, похоже, придерживается этой философии. И, очевидно, он не понимает, что я наблюдаю за ним.
Этот голос мягкий, словно патока, отвлекает меня от мыслей о сексе.
— Я думаю, что это принадлежит тебе.
Мой взгляд перемещается с его бедер на его руки.
Он держит мой iPod, который был у него под задницей.
Ладно, значит, он не делал упражнения Кегеля.
Я совсем забыла про эту вещицу.
Мой разум все еще прокручивает то, как двигались его бедра, и моя запоздалая реакция дает ему достаточно времени, чтобы включить плеер. Мои наушники, должно быть, все еще лежат на его сиденье, потому что, как только он проводит пальцем по экрану, по салону самолета разносится песня Like a Virgin («Словно девственница»).
Серьезно, мог ли полет стать еще хуже?
Мой сосед по сиденью ухмыляется, как кот, который только что полакомился канарейкой.
— Восьмидесятые? Вау, не думал, что кто-то до сих пор это слушает.
На это у меня нет оправдания, и правда звучит лучше, чем любая придуманная ложь.
— Это плейлист «Песни обо мне», — признаюсь я.
Он ухмыляется еще сильнее, в то время как слова песни продолжают звучать.
Без колебаний я вырываю свой плеер из его рук и выключаю его.
— Что я могу сказать?! Я люблю Мадонну. Волосы, собранные сзади в бант, черные майки, ожерелья и браслеты — моя фишка.
Аксессуары — моя фишка.
Бровь слегка приподнимается, но я замечаю ее, и снова эти маленькие крылышки бабочки начинают хлопать в моем животе.
— Твоя фишка, да?
Кажется, он на мгновение задумывается над этим; либо так, либо он представляет, как я пою эту песню.
Все мое тело напрягается при мысли о том, чтобы сделать это для него.
И мы уже знаем, что мои навыки пения нуждаются в улучшении.
Наклоняясь ко мне, он пытается отобрать мой iPod.
— Могу я посмотреть список песен в твоем плейлисте «Песни обо мне»?
Он подчеркивает слова «песни обо мне», но не для того, чтобы высмеять меня, а скорее для того, чтобы сказать: «Я действительно в этом заинтересован».
Я отрицательно качаю головой.
— Давай, отдай мне. В противном случае, как я узнаю, что еще тебе нравится?
Слегка пожав плечами, чтобы выглядеть сексуально, я отвечаю:
— Это совершенно секретная информация. Если я расскажу тебе, то мне, скорее всего, придется тебя убить.
А затем я убираю свой плеер вместе с книгой в карман впередистоящего кресла.
Кокетливая, нахальная сторона меня вернулась.
Мне нравится.
— Это шанс, которым я должен воспользоваться. — Мой сосед настроен решительно, опуская свою руку прямо на мой столик, но вместе того, чтобы взять мой iPod, он берет книгу.
На борту самолета темно, действительно темно, поэтому я не утруждаю себя попытками вернуть книгу. Он не сможет ничего прочитать. Но, как я уже говорила, он кажется решительным и быстро справляется с этой проблемой.
Включив свет над своим местом, он берет пакетик M&M’s, открывает его, высыпает драже на мой столик и наклоняется ближе ко мне.
Я потягиваю свое вино, наблюдая, как он сортирует конфетки на две кучки. Мне нравится его решительность. Это заводит.
Когда он заканчивает, то открывает свою бутылку.
Я сморю вниз и вижу, что он отдал все темные драже мне, а себе забрал цветные.
— Хочу ли я знать? — весело спрашиваю я его, указывая на две кучки.
Сделав глоток пива, он ухмыляется.
— Просто хочу убедиться, что тебе не достанется ни одна из зеленых. Ты же в курсе, что о них говорят.