Это означает, что это происходит. Это происходит на самом деле. Макайла Александер будет запущена как настоящая компания к концу года.
Я уволилась с работы в галерее драгоценных камней в день, когда мы расстались с Камом, или взяли перерыв, или что мы там сделали. То же, что я сказала ему — взять себя в руки — относилось и ко мне. Мне тоже было необходимо взять себя в руки.
Как только я рассталась с ним в тот день, в глубине души я поняла, что он — не Себастьян. Кам даже на него не похож. Мне следовало это понять.
Но вот в чем дело: та часть его самого, которую он похоронил вместе со своим братом, разъедала его изнутри. Кто знает, может быть, он пытается разобраться в себе, а может быть, и нет. Все, что я знаю, это то, что он помог мне понять, кто я такая, и я хотела бы сделать то же самое для него.
Конечно, вся эта история с неловкостью, переходящей в гнев, была некрасивой, но он даже не остановился и не стал бороться за меня.
Я понятия не имею, к чему это нас приведет.
Мы взяли паузу?
Расстались?
Все кончено?
Я правда не знала.
В ту ночь он улетел в Нью-Йорк на две недели раньше, чем планировал вернуться на свадьбу своей матери, и никто из нас не слышал от него ни слова. Я должна была лететь с ним на эту свадьбу. Очевидно, я осталась здесь.
Зияющая рана в моей груди все еще широко открыта. Я напечатала ему сотни текстовых сообщений, но до сих пор не отправила ни одного. Однажды я составлю правильное сообщение. Это будет тот текст, что точно скажет ему, как сильно я его люблю. Которого будет достаточно, чтобы освободить его. Чтобы дать ему время, необходимое для того, чтобы найти себя. И надеюсь, он вернется ко мне.
Контейнера с остатками макарон с сыром, который я на днях принесла домой с обеда, нигде нет. Отодвигая тофу и кускус, которые Мэгги приготовила вчера вечером, я все равно не могу найти свой контейнер. Практически ныряя в холодильник, я начинаю задаваться вопросом, не выбросила ли его Мэгги, но потом нахожу белый пенопластовый контейнер во всей красе и стараюсь не подпрыгнуть от радости.
Это мелочи, которые помогают мне пережить дни без Кама. Например, насыщенная углеводами, жирами, жирная и очень вкусная пища, которую Мэгги обычно запрещает.
Из-за моего хрупкого душевного состояния она была снисходительна ко мне. К моим вкусовые пристрастиям, и я ценю это.
— Я тебя застукала, — ругается Мэгги, грозя мне пальцем.
Я поднимаю ладони в стиле капитуляции, и макароны с сыром падают на пол.
Дерьмо.
Дерьмо.
Дерьмо.
Контейнер дважды подпрыгивает, но, к моему изумлению, не открывается.
Мелочи. Как я и говорила. Это мелочи.
Я подумываю наклониться, чтобы поднять его, но откладываю это действие, чтобы убедиться, что у Мэгги нет подлого плана в рукаве.
Она бросает взгляд на контейнер с макаронами и сыром у своих ног, затем на меня. А потом, поскольку важны лишь мелочи, она поднимает его и протягивает мне.
— Благодарю. — Я беру еду и прохожу мимо нее, чтобы поставить контейнер в микроволновку. Оглядываюсь через плечо. — Хочешь немного?
Она смеется и качает головой, прежде чем открыть холодильник и достать несколько продуктов, которые я предпочла бы не называть.
— Я собираюсь приготовить буррито с черной фасолью. Их будет много, если ты все еще будешь голодна после того, как съешь эту забивающую артерии еду.
Я бросаю на нее свой злобный взгляд. Тот, который я берегу только для нее.
Хлопнув себя ладонью по лбу, она смотрит прямо на меня.
— Точно, — язвит она, — как я могла забыть: убитая горем Макайла не ест здоровую пищу. Глупая я.
Я беру свой бокал с вином и, глядя на нее с улыбкой, обвожу пальцем вокруг бокала.
Она пожимает плечами и берется за разделочную доску.
— Все еще нет вестей от мистера Высокого, Темноволосого и Задумчивого?
Я качаю головой.
— Нет, и мы не говорим о нем, помнишь?
По крайней мере, она не называет его мудаком, как Себастьяна.
— Да, я помню, — говорит Мэгги, отрезая кончик луковицы. Затем я слышу ее бормотание, — а вот и его яйца, — и нож разрезает луковицу пополам.
Ауч! Просто мысль.
Для человека, который три месяца назад не умел готовить, она стала настоящим шеф-поваром. Нож Гинсу, и все такое.
Микроволновка звенит, и я беру свой контейнер, протягивая его ей.
— Уверена, что не хочешь? Это действительно очень вкусно.
Она качает головой и указывает на банку черных бобов.
— Вот это будет очень вкусно, так что оставь немного места.