— Вот как? Это достойно уважения! — воскликнула журналистка. Эта ее активность и буквально хамская непосредственность слегка раздражали. — Брюс, ходят слухи, что вам доводилось оперировать не только простых людей.
— А как вы делите людей на простых и не простых? Поделитесь секретом?
— Простите, Брюс, я неудачно выразилась, — тут же пошла на попятную она. — Известно, что вам доводилось оперировать так называемых «мстителей». Это так?
— Возможно. Пару раз я срезал маски с разбитых голов моих пациентов. Мстители они или их просто привезли с карнавала, меня мало интересовало. В живых они остались. Для меня это главное.
— Это радует. Но, я знаю, что вы же оперировали и нескольких известных мафиози?
— Не знаю. Единственное, что меня интересует в пациенте — это его мед карта и история болезни. Так, что возможно среди моих пациентов были и мафиози.
— Спасибо за такой честный ответ. А что вы чувствуете, когда спасаете очередную жизнь? Возвращаете здоровье очередному «безнадежному» пациенту?
— Удовлетворение. Было бы это иначе, я бы этим не занимался.
— Вот как? Я слышала, что прежде чем врач станет хорошим врачом, он должен заполнить своими пациентами небольшое кладбище? Это так?
— Это так. И у меня это кладбище отнюдь не закрыто. Я не бог. И не всех можно спасти, даже если удалось донести до стола хирурга живыми.
— И каково это, чувствовать, что именно этого пациента не спасти?
— Вы действительно хотите знать, что чувствуешь, когда у вас на руках умирает человек? — тяжело посмотрел я ей в глаза. Иногда бестактность журналистов переходит всяческие разумные границы. — Вы маньячка, мисс Лейн?
— Простите, Брюс. Я сказала это, не подумав, — на миг стушевалась она под моим взглядом. Но лишь на миг. — А что вас сподвигло стать именно врачом? Ведь это совсем не легкий труд. И неблагодарный.
— Одна моя знакомая получила травму. У нее отказали ноги. Врачи развели руками. Сказали, что случай безнадежен. Я решил выучиться и оценить безнадежность случая сам.
— И как? Эта девушка. Она смогла снова ходить?
— Не знаю. Операцию я провел. Но с тех пор мы не виделись. Если ее отец еще не прострелил мне башку, значит хуже ей точно не стало.
— Цинично.
— Это профессиональное. Смиритесь.
— А как у вас с личной жизнью? Жена, девушка? Как к вашей работе относятся родители?
— Я не женат. Родители мертвы и похоронены. Давно.
— А девушка? Трудно представить, что при вашей внешности, которая буквально воплощенная мечта женщины, вы не пользуетесь популярностью.
— Нет. Девушки у меня тоже нет. Признаться честно, у меня пока что не хватает времени даже завести собаку. Не то, что начинать отношения.
— Но ваша работа, она хотя бы хорошо оплачивается?
— Не знаю. Я пока трачу деньги только на одежду и еду.
— А жилье?
— Госпиталь предоставляет мне служебную квартиру, в непосредственной близости от работы. Это удобно. Экономит массу времени.
— Вот как. А хобби? У вас есть хобби, Брюс?
— Мое хобби… Я учусь. Продолжаю учиться. Ежедневно в мире происходят открытия в области медицины. Тысячи ученых и докторов делятся своим опытом, проводя мастер-классы и публикуя материалы исследований. Я стараюсь не отстать. Это мое хобби.
— Спасибо, Брюс. И под конец, что бы вы могли сказать нашим читателям.
— Берегите здоровье. Не рискуйте им просто так. Собрать обратно, то что вы по глупости сломаете, не всегда может даже лучший хирург.
— Спасибо, Брюс. Мы закончили, — сказала она и выключила диктофон. — Надеюсь мы не отняли слишком много вашего времени?
— Вам повезло. Вы только испортили мне отдых. Если бы был пациент, нуждающийся в моей помощи, я послал бы вас к черту без разговоров. Прощайте, мисс Лейн.
— Прощайте, Брюс, — ответила она и, наконец, покинула мой кабинет.
— Какой неприятный тип, — услышал я, как она делится со своими коллегами впечатлениями, спускаясь по лестнице с моего этажа.
— Это не мешает ему спасать жизни, — заметил Кларк. Я следил за этой компашкой взглядом сквозь стены и перекрытия. Ничего сложного. Вообще, после человеческого организма остается очень мало сложных вещей в мире.
— Да, и оставаться лучшим хирургом Америки, — вздохнула Лейн. — Я навела о нем справки. Все именно так, как он и говорит: оперирует всех, кого ему привозят, за исключением случаев, когда операция вообще не нужна. Гений диагностики. Диагноз ставит точнее патологоанатома. И бывает проводит до пяти сложнейших операций в день. Это абсолютный рекорд для врача. В его личном деле говорится, что раньше он работал полевым хирургом при миссии ООН в Казнии, во время недавнего вооруженного конфликта там. Везде отзывы только крайне положительные.