Возглавляла ее Лига Справедливости в наиболее полном возможном составе. Все, кроме Бэтмена. Об этом никому не сообщали, но Летучий Мыш лежал под капельницей в своем поместье и еще не приходил в сознание. Об этом не знали даже члены Лиги. Для всех он заперся в Бэт-пещере и никого не хочет видеть. Такое поведение для него не было новым, поэтому удивления не вызывало.
Я же сидел в своем кабинете и смотрел трансляцию по телевизору. Идти туда, к ним, желания не было. И возможности. Пусть срочных операций пока не требовалось, но пострадавших в тяжелом состоянии было много. И мое вмешательство могло понадобиться в любой момент.
Именно по этой причине большая бутылка водки на 0,7 литра стояла на моем столе все еще запечатанной. Хотя настроение было самым, что ни на есть питейным.
Он - настоящий. Я - всего лишь клон. Так почему же он умер, а я все еще жив?
В приступе задумчивой паники, я даже сбрил свои усы и остриг волосы, так, как было у него. Чтобы хоть так он был живой. Хотябы в моем зеркале.
Но нет. От этого стало только хуже.
Тогда я все-таки открыл бутылку и налил стопку, но выпить ее не смог. Это было бы слишком эгоистично с моей стороны. Напиваться тогда, когда моя помощь может понадобиться другим.
Вот так и сидел, глядя на полную стопку, начатую бутылку и фото в траурной рамке.
После окончания церемонии ко мне зашла Максима.
Сначала, взглянув на меня, она вздрогнула. Но потом присмотрелась и вздохнула.
- Ты похож на него, Брюс, - заметила она.
- Такое бывает, - пожал я плечами. - Поэтому и носил усы. Во избежание недоразумений, так сказать.
- Видимо теперь это мало тебя волнует?
- Наверное это глупо, но хочется видеть его живым. Хотя бы в зеркале. Он очень много для нас всех значил. Для меня...
- Хочешь напиться? - кивнула она на бутылку с рюмкой.
- Хочу. Но не имею права, - ответил я.
- А вот я выпью, - сказала она и опрокинула в себя мою стопку.
- И как? - поинтересовался я, точно зная, что алкоголь на нее не действует.
- Никак, - вздохнула она, ставя пустую рюмку обратно на стол.
- Что теперь будешь делать? Криптонцев на Земле больше нет... - сказал я ей. Она посмотрела мне в глаза и что-то такое мелькнуло в ее взгляде.
- Поцелую тебя и вернусь домой, - произнесла она и отбросила мой стол к стене. Резкий рывок ее ко мне и жаркий, несколько грубоватый поцелуй. Я не стал уворачиваться или бежать. Наоборот ответил, как смог конечно. Ведь это же мой первый поцелуй, и опыта маловато. Точнее совсем нет.
Через минуту она отстранилась.
- Прости, Брюс. Не хочу видеть, как ты умираешь... Прощай! - сказала она и схватилась за браслет. В следующее мгновение, в столбе света она исчезла, оставив следы копоти у меня на ковре.
"Ковер придется менять" - была первая внятная мысль в голове. Она же последняя. Я просто откинулся в кресле и ни о чем не думал...
Однако день похорон прошел.
И следующий за ним день.
И еще один.
Жизнь входила в свою колею. Супермен умер, но остальные-то живы. А раз живы, то маленькие бытовые проблемы потихоньку, словно песком заметали это огромное событие, траур по которому держался неделю. И не только в Америке.
Осиротевшая Лига продолжала начатое им дело. Успевала не везде. Но успевала. Остро стоял вопрос о выборе лидера. Но пока что на это место желающих встать не находилось. Бэтмен продолжал мирно спать под капельницей, не мешая организму восстанавливаться.
Ко мне забегала Барбара, проведать, как я переношу потерю своего биологического отца, или как его можно назвать.
Даже предложила занять его место. Но не увидев энтузиазма, свела все к шутке. Оказывается после моей операции, она вернулась к полноценной жизни, как она ее понимает. То есть нацепила летуче мышиную броню и продолжила скакать по крышам Готэма, откликаясь на кличку Бэтгерл.
Жизнь шла своим чередом. Супермен превращался из живого человека в легенду и культ. Ему ставили памятники по всей стране, по телевиденью крутили о нем передачи, биографические, патриотические, героические. Снимались фильмы. Символика с буквой "s" заполняла улицы.
Мертвый герой завсегда популярнее живого. А он и при жизни в неизвестности не прозябал. Так что все закономерно.
Вот только однажды, сидя в своем кресле у окна, и глядя на солнце, я увидел падающий пассажирский самолет, с дымящимися двумя из четырех двигателей. Падающий прямо на Госпиталь.
И никого из Лиги нет рядом.
Мир привычно остановился, а я продолжал сидеть в своем кресле. Хотелось как можно дольше оттянуть тот момент, когда мне придется с этого кресла встать. И жизнь прежней уже не будет.