— Всё интереснее и интереснее, — заметил я.
— А вы, Брюс? Вы так похожи на одного нашего с… Брюсом знакомого.
— Кого же?
— Супермена, — не стала ходить вокруг да около девушка.
— Я его клон, Барбара, — не стал темнить я.
— Клон? — удивилась она.
— Да. Мне меньше суток от рождения. Так что всё ново и необычно. Восхищение искренне, а сочувствие не наиграно.
— Сочувствие?
— Пуля. Та, что у вас в позвоночнике. Она ведь там недавно?
— Три месяца, — потемнела лицом девушка.
— И что говорят врачи?
— Говорят, что ходить я больше не буду.
— А врачи Лиги?
— У Лиги нет врачей. В медицине лучше всех разбираются Бэтс и Джон. Но специалистов врачей нет.
— Какое упущение, — задумался я.
— Да, но понимаешь это обычно слишком поздно, — сказала девушка. — Но, что мы всё обо мне? Как вам Готэм?
— Честно говоря, я пока не понял. Говорят, что самый криминальный и неспокойный город. Но сам я пока этого не ощутил.
— Это уже хорошо. Чем думаете заняться?
— Если Брюс поможет с документами, то пойду поступать в какой-нибудь институт. Или на работу какую устроюсь.
— А если не поможет?
— Сяду в тюрьму за бродяжничество. Отсижу и выйду с документами. Дальше по прежней программе.
— Радикально, — признала девушка. — А не страшно?
— Я его клон. У меня вся его сила. Он боится тюрьмы?
— У него есть и слабости, — заметила она.
— Да? Какие же?
— Зелёный метеорит и излучение красного солнца лишают его сил.
— Это неприятная новость, — задумался я. — Полагаю, правительство знает об этих его слабостях?
— Естественно.
— Значит, отсидеть придётся где-нибудь в стране третьего мира. Это удлинит путь. Но я никуда не спешу.
— А в целеустремлённости вам не откажешь, — сделала вывод она.
— Возможно. Я себя ещё плохо знаю, — в этот момент вышел из потайной двери Брюс Уэйн.
Без костюма летучей мыши, он не перестал быть внушительным и давящим.
— Бабс, ты по делу? — спросил он без всяких приветствий.
— Не совсем, — смешалась Барбара. — Просто надоело сидеть дома. Думала, может Дика встречу. Или хотя бы Альфред чаю нальёт… — Брюс кивнул и пошёл на выход, не оборачиваясь.
— Видимо, у вас, с этим Диком, терпение ангельское, — прокомментировал произошедшее я.
— Да нет, Брюс вообще-то совсем не плохой. И он очень переживает за меня. Просто он человек действия. Предпочитает делать, а не говорить. А Дик с ним в ссоре. И именно из-за вот этой манеры общения.
— Прискорбно. Но гении обычно в быту невыносимы. А он, несомненно, гений.
— С этим трудно не согласиться. Но именно поэтому одинок. С женщинами ему не везёт.
— Странно. С такой внешностью, умом и богатством, женщины должны на него буквально вешаться.
— Они и вешаются. Но он видит их насквозь, даже яснее, чем вы мой позвоночник…
— Жаль. Такой человек достоин счастья.
— Достоин. Но…
— Может быть, ещё всё наладится — предположил я.
— Хорошо бы…
С Барбарой мы провели весь день. Сначала посидели, выпили чаю с ней и с Альфредом. Затем я предложил прогуляться. Она с радостью согласилась.
До города нас подвёз Альфред. Дальше мы уже сами.
Посетили океанариум, планетарий, ботанический сад, перекусили в кафешке, сходили в кино.
Ближе к вечеру я проводил её до дома. Лифт у них сломался, и пришлось нести её вместе с коляской на седьмой этаж. Хотя, мне-то что? Даже не знаю, какая нагрузка смогла бы меня утомить. Уж точно не восемьдесят килограмм поднятых на седьмой этаж.
Дверь нам открыл хмурый седой мужчина с аккуратными усами в домашнем халате и тапочках.
— Брюс, это мой папа, Джим Гордон. Папа, это Брюс Бизаро, знакомый Брюса Уэйна. Он согласился проводить меня до дома, — сразу и представила и расставила все точки над «i» Барбара.
Я протянул Гордону руку. Он её пожал.
— Очень рад познакомиться с человеком, изменившим Готэм, — искренне поприветствовал я. Показалось, или Гордон попытался сжать мою руку, пробуя на крепость. Отвечать на эту попытку не стал. Вдруг, и правда, показалось?
— У Уэйна вечно очень спортивные знакомые, — не слишком дружелюбно заметил он. Я не стал заморачиваться. Быстро попрощался и ушёл.
На ногах я уже больше суток. Но спать не хочется совершенно. Удивительно. Удивительный организм.
Идти мне было особенно некуда. Спешить тоже. Есть не хотелось. Жажды не испытывал. Видимо, сон так же не требовался.