Состав библиотеки графа Брюса самый разнообразный, энциклопедический, вполне отвечавший потребностям времени, то есть разнообразным потребностям петровской реформы, которая очень любила и высоко ставила специалистов, но которая ещё не всегда могла отделить в своих понятиях специальности в науке от учёности вообще, и от каждого учёного специалиста, особенно по своему положению стоявшего впереди других, требовала почти энциклопедических знаний. Он призываем был делать ответы и разрешать самые разнообразные вопросы, ежеминутно возникавшие при быстром ходе преобразований, при усиленном движении обновлённой жизни. Оттого в библиотеке Брюса, кроме математических, физических и отчасти военных наук, составлявших его специальность, не последнее место занимают и другие отрасли знания, например история и древности, путешествия, философия, медицина и разные отделы наук естественных, словари и проч.
Кроме книг печатных на латинском, немецком, голландском, английском, французском, русском языках, в библиотеке было и несколько рукописей, большею частью русских.
Кабинет заключал в себе «математические, механические и другие инструменты, также натуриялии, минералы, антиквитеты, личины и вообще как иностранные, так и внутренние куриозности».
Императрица Анна Иоанновна, получив от тогдашнего начальника Москвы, графа Салтыкова, известие о смерти гр. Брюса, повелела, чтоб он, генерал-фельдмаршал, погребён был с надлежащею по его рангу чести. К исправлению надлежащей церемонии были назначены артиллерии полковники Беренс и Фукс. Погребение назначалось 6 мая, но по каким-то неизвестным причинам оно происходило ещё неделею позже, 14 мая.
Вот что донёс императрице об этой церемонии гр. Салтыков: «Всемилостивейшая Государыня. Вашему Императорскому Величеству Всемилостивейшей Государыне всенижайше рабски доношу генерала фельдмаршала Якова Вилимовича Брюса погребение учинено с надлежащею по его рангу честью сего мая 14 дня с пушечною и из мелкого ружья стрельбою, и погребли его в Немецкой слободе в Старой Обедни. Вашего Императорского Величества Всемилостивейшей Государыни нижайший раб. В Москве мая 15 дня 1735 года. (Послано чрез немецкую почту в четверг)...»[6]
Так как по завещанию графа все курьёзные вещи, составлявшие его кабинет и библиотеку «яко, книги, инструменты, до древности принадлежащие вещи, редкие монеты и каменья», должны были поступить в кунсткамеру Академии наук, то кабинет министров предложил (16 июня 1755) графу Салтыкову определить «к осмотру и описи библиотеки и вещей нарочного способного человека», уведомляя, что «сверх того для удобнейшего разбору и познания книг и инструментов и всяких курьёзных вещей, годных в кунсткамеру, прислан будет из Академии нарочный». Но нарочный не являлся, и спустя почти месяц граф Салтыков поручил опись вещей камер-коллегии советнику Богдану Аладьину и лейб-гвардии Преображенского полка капитану-поручику Гурьеву, которые 31 июля и представили печатаемые здесь обстоятельные ведомости. К этому времени прибыли из Академии и нарочный, нотариус Христоф Тидеман, а с ним копиист Иван Пухорт, для учинения ему помощи как в писании, так и в переводе.
Тидеману дана была инструкция, согласно которой он должен был принять вещи и бережно доставить их в Петербург. Принимать и считать вещи Академия назначала по «росписи, которая от профессора и секретаря посольства господина Гроса учинена была», вероятно, ещё при жизни и по поручению самого графа Брюса, и в инструкции между прочим в 3-м параграфе, говорилось: «Ежели он (Тидеман) между оставшимися имениями ещё разные печатные книги, и как до истории, так и до прочих наук и знаний принадлежащим рукописные тетради, картины, рисунки, гридорованные фигуры, инструменты, машины, сосуды старинной или нынешней работы, из какой бы оные материи ни были, также и возвышенной и резной работы камней, старинные и новые резные монеты и медали, звери, инсекты, коренья и всякие руды найдёт, которые в показанной росписи не объявлены, то и имеет он особливую роспись о том учинить и оные вещи к прочим приложить». В конце августа вещи были приняты, уложены и до отправки в Петербург перевезены из дому Брюса в пустой дом князя Юрия Долгорукова, что близ Мясницких ворот. Здесь они остановились до зимнего пути, потому что осенью Тидеман везти побоялся, чтоб не учинилось вреда и траты некоторым ломким вещам, каковы были инструменты и посуда. В ноябре их отправили на 30 подводах и с конвоем для бережения.
6
Этим официальным донесением опровергается показание статьи о Брюсе в Энциклопедическом лексиконе, т.7., где сказано, что он скончался и погребён в своей подмосковной Глинках.