— Ну что, Емельян, коли ты всё там проведал, проведёшь наше войско по Неве от Шлиссельбурга к Ниеншанцу? — весело спросил Пётр, очень довольный рассказом купца.
Но Федосеев нежданно заупрямился:
— Не могу, государь. Там вниз по Неве на четыре версты пороги под водой скрытные и провести через них могут токмо знатцы-ладожане, мы их и сами всегда нанимаем!
— А фамилии лоцманов знаешь? — спросил Брюс.
Фамилии ладожан знали все купцы.
— Ты, Яков, забери в Ладоге тех лоцманов, а я поспешу в Нотебург, надобно готовить войско к походу. Чует сердце — поход будет удачен! — сказал Пётр при прощании.
Слова его сбылись. Вслед за ладожским льдом, ведомые лоцманами-ладожанами, русские струги, на которых разместилось двадцать тысяч солдат, легко прошли по высокой воде над невскими порогами и уже 25 апреля вышли к Ниеншанцу. Появление русских было столь неожиданным, что гарнизон только в последнюю минуту успел поднять мост, дабы передовой русский отряд не ворвался в крепость.
Яков Брюс на баржах доставил к валам Ниеншанца тяжёлые орудия, те самые, что в прошлом году сокрушили Нотебург, расставил батареи и в полдень 30 апреля 1703 года начал бомбардировку крепости. Сведения, полученные от купцов и лоцманов, оказались верными: фортеция не имела ни гранитных бастионов, ни каменных башен. Ниеншанц не шёл ни в какое сравнение с Нотебургом.
К тому же эскадра Нумерса опоздала доставить в крепость подкрепления, а генерал Кронгиорт задержался в Выборге и не успел с сикурсом.
Пушки Брюса легко сокрушили палисады и проделали проломы в земляном валу. Пётр и Шереметев поняли, что можно идти на штурм. Но понял это и шведский комендант. Первого мая с полуразрушенного вала затрубили горнисты и под белым флагом появились шведские парламентёры: крепость сдавалась.
Обрадованные, что не придётся проливать солдатскую кровь, Пётр и Шереметев разрешили гарнизону покинуть фортецию с почётом: «с барабанным боем, оружием и знамёнами, четырьмя пушками» и, по тогдашнему обыкновению, «с пулями во рту».
Между тем, 1-го мая, в день падения Ниеншанца, эскадра адмирала Нумерса объявилась на взморье, а 2-го мая два небольших разведывательных судна вошли в Неву и дали приветственный салют крепости. По приказу Петра кораблям был дан ответный салют.
Тогда от кораблей отвалили шлюпки и отправились к берегу, дабы взять лоцманов. Каково же было удивление матросов, когда их встретили русские солдаты. Шведы сдались, только крайней шлюпке удалось вернуться на корабль.
Но адмирал Нумерс настолько привык, что устье Невы является шведской землёй, что 5-го мая снова послал на Неву два фрегата, которые стали вблизи Калинкиной деревни. Пётр, который на тридцати лёгких стругах шёл к устью Невы, заметил неприятельские фрегаты и решил взять их на абордаж. Конечно, был в том немалый риск — ведь у Петра на его лодках не было ни одной пушки, а на фрегате «Гедан» было десять, на «Астриме» восемь пушек.
Пётр сам командовал первым абордажным отрядом, вторым командовал Меншиков. Пользуясь утренним туманом, русские лодки подошли к фрегатам, и солдаты бросились на абордаж. Шведы ожесточённо сопротивлялись, так что только трое из них попали в плен. Пётр был в восторге и закричал, увидев, как спускают шведский флаг: «Небываемое бывает!»
Впоследствии такая же надпись была выбита на памятной медали, выпущенной в честь первой победы русского флота на Балтике. Восторг Петра перед «небываемой викторией» можно понять: он увидел, что эскадра Нумерса, потеряв два фрегата, очистила взморье. Свободное море открылось во всей его шири. И царь, обычно неохотно принимавший награды, радостно принял орден Андрея Первозванного, которым вместе с ним был награждён и Меншиков.
Здесь когда-то начинался великий путь из варяг в греки. Теперь один из концов этого пути был в руках Петра. Он твёрдо решил от Балтики не отступать. Но шведам пока принадлежала и Финляндия, и Эстляндия — и с севера, и с юга они могли выйти на Неву. Чтобы сохранить в своих руках взморье и невский путь, Пётр решил строить здесь крепость, а затем заложить порт. Рождался замысел Санкт-Петербурга.
— Помнишь, Яков, как покойный король английский Виллем обещался вымолить у шведов для России хотя бы один порт на Балтике? Умный был правитель, мир праху его. Понимал, что сей порт не токмо для России, но и для английского и голландского купечества прямую пользу принесёт. Думаю, теперь бы он улыбнулся, увидев, что вымаливать у шведов ничего не надобно — мои войска взяли Ниеншанц, и вот оно, — море, Балтика! — Пётр несколько раз в те дни выезжал в устье Невы на небольшом ботике. На сей раз он захватил с собой в поездку Брюса, генерала учёного, сведущего и в гиштории и географии.