Особняк Стайлза в два этажа стоял в саду на тихой и чистой улочке Немецкой слободы и был сдан купцом со всей удобной английской мебелью, богатой кухней, выложенной цветными голландскими изразцами, с навощённым блестящим воском паркетом главной залы. Стайлз оставил в пользование новым постояльцам и свою библиотеку, где выделялись дорогими изданиями сочинения Вильяма Шекспира, «История Британии» Джона Мильтона и сочинение Томаса Гоббса «Левиафан». Само собой, до философских и политических размышлений Гоббса десятилетнему Якову было не дотянуться, но вот исторические сочинения Мильтона и пьесы Шекспира живо занимали его воображение. Пьесы зимними вечерами зачитывались Яковом у камина всему семейству, и сам майор Вильям Брюс, вернувшись с полкового плаца, много смеялся над похождениями бравого толстяка Фальстафа.
— И у нас в Бутырском полку свои Фальстафы водятся! — басил бравый воин, раскуривая трубочку. — Взять хотя бы моего нового капитана Франца Лефорта. Сей женевец за деньги полсвета может перевернуть и так лихо отстукивает красными каблуками в танцах, что, почитай, всем немкам в Кукуе головки вскружил!
— Только не нам с Анхен! — гордо прервала бабушка речи своего разошедшегося сына и тот послушно умолк.
Мария Брюс была прямым напоминанием об отце — строгом и гордом генерале Джеймсе Брюсе, верой и правдой служившем своей новой родине, но не нажившем ни богатых поместий, ни сундуков с золотом.
— Зато честное фамильное имя ваш дед не уронил! Того же и вам в солдатской службе желаю! — гордо напутствовал своих сынов, Романа и Якова, Вильям, отправляя их в Преображенское.
Все стремились на службу в Кремль, поближе к правительнице Софье и её фавориту князю Василию Голицыну — ведь в их руках после страшного стрелецкого мятежа 1682 года была и власть, и государственная казна. Но гордый потомок шотландских королей Вильям Брюс определил своих сынов в опальное Преображенское, куда укрылся царевич Пётр и его мать Наталья Кирилловна. Там в 1683 году стал набираться первый Преображенский полк молодого царевича, и в него ловкий генерал Менезий, по-прежнему ведавший воинским обучением Петра, и записал молодых Романа и Якова.
Правда, Роман ничем не привлёк внимания царевича, а вот Яков поразил Петра прицельной стрельбой из двух завалявшихся на преображенском дворе трёхфунтовых пушек.
— Э, да ты, я вижу, отменный бомбардир! — весело рассмеялся царевич после пробной стрельбы. — Где учился?
— Дау батюшки, в Бутырском полку! — застенчиво покраснел Яков от похвалы.
— А учитель кто? — продолжал Пётр расспросы.
— Да Патрик Иванович примеры показывал! — признался Яков.
— Сам Гордон! — ахнул царевич. И добавил не без досады: — Вот бы мне такого учителя, стал бы и я первым бомбардиром в своём полку!
— Ну, этому и я могу поспособствовать, ваше царское величество! — Молоденький офицер отвесил Петру ловкий поклон. — Я завтра же переговорю с Тиммерманом. Сей инженер ведает всей артиллерией у бутырцев, думаю, не откажет в моей просьбе.
— Спасибо, Лефорт! — Царевич весело тряхнул головой.
Через день Пётр вместе с Яковом и здоровенным преображенцем Бухвостовым катывал пушки на полигоне Бутырского полка. И первый царский выстрел был удачен — сбил мишень!
— Ну что, Брюс! Кто теперь первый бомбардир в Преображенском полку?! — с мальчишеской горячностью спросил Пётр.
Брюс, памятуя недавний пример Лефорта, сорвал треуголку и раскланялся:
— Вы, ваше царское величество!
— Дай срок, други! — весело смеялся вечером Пётр, уминая кашу из солдатского котелка. — Будет у меня в Преображенском бомбардирская рота, и станете вы в ней первыми бомбардирами.