С хорошей практикой и опытом процессом начинает овладевать подсознание. Когда я веду машину и кто-то внезапно выбегает на дорогу, мне не приходится раздумывать о том, как нажать на тормоза или резко вывернуть руль. Я делаю это рефлекторно. В обычной ситуации я не задумываюсь над тем, что делаю; я могу поддерживать разговор и в то же время прекрасно осознавать, что происходит вокруг и что ожидает меня впереди на дороге.
На этой же стадии музыкант уже может импровизировать, окрашивая музыку различными настроениями, или играть чужие произведения с индивидуальным выражением. У него даже может выработаться свой собственный стиль. Теперь, когда он играет простой отрывок, это не звучит задавленно или неуклюже. В игре ощущается легкость и мастерство, а возможно, и духовность. Возможно, музыкант может удивить сам себя, вдруг сыграв нечто такое, чего никогда раньше не слышал. Возможно, он даже научится чувствовать-знать, что в некоторых местах следует сделать паузу.
Дэн Иносенто сравнивал этот процесс с обучением чтению.
«Внезапно вы обнаруживаете, что способны сразу воспринимать целые группы слов. Там, где ученик видит три различных движения, опытный боец видит только одно, так как он воспринимает весь поток энергии».
Один профессиональный игрок в гольф говорил во время своего последнего интервью, что ему удается выигрывать, так как он «видит линии энергии», идущие от шара к ямке.
Брюс Ли старался постепенно развивать в своих учениках физическую, эмоциональную и психическую координацию, которая позволила бы им совершать спонтанные и одухотворенные действия во время боя. Короче говоря, он хотел, чтобы люди дрались столь же естественно, как и ловили брошенный в них мяч.
На этом уровне совершенства мастер единоборства стоит выше простою «исполнения» техник: все просто перетекает прямо и непосредственно, согласно той тренировке, которую он прошел. Здесь уже нет различий между бойцом и самим боем.
Мне вспоминается строка из поэмы Уильяма Йитса,[10] который спрашивал:
«Как отличить танцора от танца?» Ответ: «Никак». Так как же может сам танцор или танцовщица провести границу между собственным опытом танца и самим танцем? И снова мы приходим к выводу, что такой границы не существует. То же относится и к бою.
На этом уровне техника и стратегия должны применяться для сражения с самими движениями и намерениями противника. При этом вы не должны идти напролом, противопоставляя его атаке слишком большие усилия, но и не должны постоянно отступать. Гибкий как пружина, боец становится дополнением энергии противника. Осознав и пережив этот переход энергии, мастер уже не может отделить себя ни от своего соперника, ни от боя. Он больше не сражается и не сопротивляется, он просто сливается с другой половиной, создавая единое целое, общий танец. Боец и бой обретают качество неделимости, где нет места для собственного «я» и бой разрешается сам по себе, в соответствии с природой.
Это уровень развития, который невозможно ни предугадать, не предвидеть, он должен раскрыться самостоятельно, изнутри. На него невозможно выйти просто изучая все больше и больше техник. Здесь нужно достичь совершенно нового измерения восприятия — при котором суть вещей кажется гораздо проще.
Брюс Ли полностью отвергал идею о том, что в основе обучения лежит процесс простого накопления. Мастерство достигается не путем обретения все больших знаний, но благодаря отбрасыванию прочь второстепенного. Скульптор, работающий с камнем (в отличие от того, кто работает с глиной), очищает его с помощью своего резца от всего ненужного и таким образом открывает форму, скрытую внутри материала. Развивая эту аналогию, Брюс всегда говорил об ударах как об «инструментах».
Брюс находил обучение «с нуля» как трудным, так и угнетающим процессом. Искусство джит кюн до являло собой концептуальный подход — философию. Оно было полезно опытным бойцам, желавшим продвигаться дальше в своем развитии.
Глава 12. Ученик — Мастер
Переменив в течение месяца несколько временных пристанищ, Брюс Ли открыл свою третью школу в феврале 1967 года на Колледж-стрит, 628, в Лос-Анджелесе. Институт располагался в анонимном доме, без всяких вывесок (точно так же, как и Институты в Сиэтле и Окленде). По распоряжению Брюса никакие случайные посетители туда не допускались. Чтобы полностью защититься от посторонних взглядов, оконные стекла были закрашены красной эмалевой краской. Дэн Иносенто был назначен ассистентом Брюса, и в школу допускались только те, кто могли доказать свой талант. Если Брюс находил, что новый ученик имеет достаточные навыки или может использовать то, что ему предлагают, то готов был учить его бесплатно.
Джери Потит, один из первых лос-анджелесских учеников, вспоминает: «У меня не было лишних денег, и я не мог платить за тренировки. Брюс написал мне письмо: "Приходи к нам, забудь пока об оплате. Заплатишь, когда сможешь, ты искренен, а это главное"».
Брюс убедил своих учеников проводить тренировки в обычной одежде, так как скорее всего они будут одеты именно так, если будут втянуты в драку. И хотя он любил свободную, дружескую обстановку, Брюс умел быть строгим, если того требовали обстоятельства. Однажды он обратился ко всему классу со словами: «Я знаю, что вне школы мы друзья и я для вас «Брюс». Но здесь называйте меня сифу. Дисциплина должна быть и при неформальных отношениях. Если бы такая школа находилась в Китае, то многие ученики недосчитались бы передних зубов».
При изучении классических искусств единоборства от ученика требуется не только развитие силы, но его искренность и терпение проверяют тем, как долго он может простоять в широкой и глубокой «позе всадника». Но Брюсу подобная практика казалась далекой от реальной ситуации боя, и он считал ее столь же бессмысленной, как и «обучение плаванию на суше».
Однако в течение первых месяцев тренировки ученики проходили подобный испытательный период. Занятия по изнуряющей физической подготовке проводились систематически, и только немногие могли выдержать их до конца. Серьезное учение проводилось только для тех, кто оставался.
Дэн Ли, работающий ныне инструктором по тайцзи, в 1967 году был инженером и одним из первых учеников лос-анджелесской школы Брюса. «Частью высоких стандартов, которые соблюдал Брюс, — вспоминает Дэн, — была индивидуальная программа физической подготовки. Он смотрел на тебя и видел, над чем тебе следует поработать в первую очередь. Он знал свое дело и очень тяжело работал сам. Это был один из самых уважаемых мною людей. Он был прямолинеен, очень целеустремлен, но в первую очередь — честен. Он не припрятывал от нас никаких ударов».
Последнее замечание Дэна Ли было несколько двузначным. Борясь за дисциплину в классе, Брюс также старался обуздать свой вспыльчивый нрав. Однажды вечером после занятий Дэн Ли, Дэн Иносенто и Брюс собрались на кухне у Брюса. Брюс достал боксерские перчатки и предложил Дэну Ли обменяться парочкой ударов. Они немного побоксировали, и Дэну удалось «достать» Брюса. Тогда Брюс принялся за Дэна Ли всерьез и, как вспоминает Дэн Иносенто, «сломал ему челюсть, нанеся серию коротких прямых ударов, и не прекращал бить, пока тот не свалился на пол. Он нанес около пятнадцати или двадцати ударов, по крайней мере, мне так показалось. Все произошло невероятно быстро. Но он при этом контролировал удары».
«Да, все это было именно так, — подтверждает Дэн Ли. — Сколько воды утекло с тех пор! Мне повезло, что я работал с Брюсом».
«Но у Брюса был один недостаток, — прибавляет Дэн Иносенто, — это его характер. Он объяснял свою вспыльчивость тем, что вынужден спешить обучить людей, чтобы получить нужный результат».
У Брюса не было возможности тратить столько времени на закладку той базы, которую он в свое время получил в Гонконге. Он просто не мог обучать людей упражнениям с приклеивающимися руками, чтобы те развили необходимое внимание. С того момента, как ученик появлялся в двери, Брюс начинал работать с ним на высшем уровне. Если у того не было необходимой подготовки, ему приходилось очень нелегко.
10
У. Б. Йитс, 1865–1939, ирландский писатель и поэт, лауреат Нобелевской премии по литературе 1923 года. —