За следующие три года Брюс не снялся ни в одном фильме. Этот период простоя был самым длительным в его актерской карьере, которая началась в возрасте шести лет. До конца неясно: то ли роли иссякли после неудачных попыток попробовать себя в другом жанре, то ли отец запретил ему сниматься после того, как Брюса исключили из «Ла Саль», а он умудрялся находить неприятности на свою голову и в школе Святого Франциска Ксаверия. Очевидно, что Брюс, как и многие подростки, чувствовал растущее внутри него недовольство волей отца. Оно усиливалось в минуты наблюдения за тем, как его старик погружается все глубже в опиумную зависимость.
Душевное состояние Брюса ярче всего отражает случай из юношеских лет. «Я с омерзением наблюдал за этими показными выступлениями мужей из школы тайцзи — они вызывали из аудитории добровольцев, чтобы те ударили их в живот», — рассказывал своим друзьям впоследствии Брюс. «На одном из таких выступлений мне не понравилось то, как старик улыбался, когда молодому добровольцу не удалось причинить ему боль. Поэтому, когда старик позвал следующего желающего, вышел я. Улыбаясь, он раскрыл живот, приглашая меня ударить. Но вместо этого я намеренно приложился что есть силы правой рукой ему по ребрам. Я услышал треск. Старик, постанывая, упал на пол. Вы знаете, я был настоящим засранцем. Я посмотрел на старика и рассмеялся: „Простите, я промазал. В следующий раз не выделывайтесь“».
Трудно не заметить, что в лице уличного исполнителя тайцзи Брюс видел своего отца.
Британцы колонизировали Гонконг с целью продажи опиума китайцам. По злой иронии, на которую способна только история, спустя столетие колониальные чиновники дали обратный ход этому положению. Обеспокоенное ростом числа наркоманов, правительство в 1959 году учредило Консультативный комитет по запрету наркотиков, чтобы искоренить разрушительные последствия опиума для его граждан.
По всей видимости, полицейские силы Гонконга — от китайцев-патрульных и до британских офицеров — погрязли в коррупции. Новый мандат правительства по пресечению торговли опиумом был воспринят как возможность брать взятки от владельцев опиумных курилен и богатых курильщиков, таких как отец Брюса.
«Британский офицер-великан появился в нашем доме с кучей подчиненных, вытащил все трубки и другие атрибуты для курения, разложил все это добро на столе и затянул пространную речь о том, что британское правительство запрещает курить опиум, — вспоминает Роберт. — На самом деле он преследовал лишь одну цель — выудить из отца деньги, но он не мог так прямо заявить об этом, поэтому он просто ставил людей в неудобное положение, пока те не раскошелятся. В конце концов мама дала ему пятьсот долларов. В то время этих денег хватило бы на то, чтобы прокормить нашу семью из десяти человек несколько месяцев».
Позор и унижение были слишком велики для того гордого человека, коим являлся Хой Чен. Он добрался до дна — и дальше некуда было опускаться. «И тогда отец, после многих лет маминых уговоров, решил бросить курить», — рассказывает Роберт.
Немногие типы наркотиков вызывают привыкание сильнее и имеют симптомы болезненнее при прекращении употребления, чем опиоиды. В первый день отказа от них наркоман страдает от мышечных болей, насморка, обильного потоотделения, лихорадки, учащенного сердцебиения, беспокойства и бессонницы. К третьему дню симптомы переходят в желудочные спазмы, понос, рвоту, депрессию и страшную тягу к наркотикам. Хой Чен лечился дома, применяя китайский метод, проверенный годами: он сокращал потребление наркотиков, выпивая рисовое вино с небольшими порциями опиума. Такую процедуру он проводил в течение недели, после чего полностью отказался от пагубной привычки. «Ему было очень трудно остановиться, — вспоминает Фиби. — Он часто страдал диареей». После этого жесткого испытания Хой Чен больше никогда не притрагивался к опиуму.
Поборов зависимость отца, семья переключилась на обуздание агрессии Брюса. Он придумал новый способ начать драку и проверить свою технику вин-чунь. Будучи актером, он одевался в традиционный китайский костюм — стоячий воротник, развевающееся платье — и блуждал по улицам среди людей, которые носили одежду в западном стиле. Стоя, как белая ворона, он ждал кого-то, кто решится посмеяться над ним или уставится на него слишком долго. «На что ты смотришь? Я выгляжу странно или что?» Большинство в смущении извинялись и отправлялись восвояси. Тех, кто не извинялся, Брюс использовал как манекен для ударов.