– Какого черта ты звонишь мне в такую рань? – послышался в трубке сонный, недовольный голос.
Джейн сверилась с часами.
– Шампань, уже десять минут четвертого, – подчеркнуто вежливо произнесла она. – Разумеется, дня.
– Вот как? О… А я понятия не имела, – моментально успокоилась Шампань. – Вчера ночью мы немного припозднились.
Джейн не смела не то что говорить – дышать, опасаясь спугнуть Шампань. Только бы она не потеряла нить рассуждений. Подобно свинье, ищущей трюфели, Джейн учуяла слабый чарующий запах редкого и дорогого товара – анекдота.
– Вот как? – осторожно спросила она. – И чем вы занимались?
– Ходила на бега с Конэлом. Чертовски занятно, ей-богу.
– Где вы были? В Сэндауне? Или в Кемптон-парке?
– Нет, где-то в Ист-Энде.
Джейн нахмурилась. Какой ипподром находится в Лондоне, да еще в рабочем квартале? По крайней мере, она о таком не знает.
– Такие забавные лошадки, черт побери, – продолжала Шампань. – Очень маленькие и странные на вид. Правда, бегали они шустро.
Все встало на свои места.
– Вы хотите сказать, что были в Уолтамстоу? – ахнула Джейн. – На собачьих бегах?
Судя по всему, Конэл О'Шонесси пытается приобщить свою новую подругу к культуре рабочего класса. Джейн усомнилась в том, что у него что-нибудь получится.
– Да, а потом мы отправились ужинать, – после нескольких минут напряженной работы мысли добавила Шампань. – Конэл хотел накормить меня мясом под зеленым соусом по-тайски, но я сказала, что ни за что на свете не буду есть блюдо, приготовленное из галстуков. [17]Особенно из зеленых.
– Ты это видела? – спросил ее Вэлентайн, когда Джейн, положив трубку, доцарапала последние строчки.
Он швырнул ей на стол раскрытый экземпляр последнего номера «Вог». Джейн поперхнулась, вдохнув запах десяти ароматизированных вкладок. На глянцевой странице красовалась Шампань, рекламирующая лосьон после бритья «Кожа». Рассыпав белоснежные волосы по обтягивающему кожаному костюму, она держала перед носом непомерно большую, грубую бутылку из матового стекла. «Больше всего я люблю запах «Кожи», – гласила подпись под снимком.
– Не сомневаюсь, – мрачно усмехнулась Джейн. – Аромат пухлого бумажника.
– А по-моему, – ехидно заметил Вэлентайн, – лучше бы ее познакомили с кожаным ремнем.
– Бред какой-то, – проворчала Джейн. – Шампань рекламирует все подряд. Наверное, ей сейчас даже пообедать спокойно не дают. Даже ее кошмарный пудель продвигает какую-то марку собачьего корма, за что, полагаю, получает больше, чем я зарабатываю за пять лет.
– Не бери в голову, – положил ей на плечо горячую, влажную ладонь Вэлентайн. – Просто помни вот что. Пусть у Шампань есть сногсшибательная внешность, деньги, дружки, рекламные контракты, пусть о ней пишут все газеты страны, пусть она каждый день появляется на экране телевизора, пусть весь мир лежит у ее ног…
Он многозначительно умолк.
– Ну и… – жадно спросила Джейн, не отрывая от него взгляда.
– Но она не может быть счастливой, – с вызовом закончил Вэлентайн.
– Не может? – удивленно переспросила Джейн. От необходимости отвечать его избавил телефон, зазвонивший на столе Джейн. Вэлентайн быстро прошел к себе и скрылся за кипой только что присланных ему на рецензию кухонных рукавиц из расшитой золотом парчи.
– Я звоню, чтобы сказать, – с ходу заявила Шампань, – что, когда будет готова моя колонка, ищите меня в «Ланкастере».
– В «Ланкастере»? – повторила Джейн. «Ланкастер» считался одним из самых дорогих и роскошных лондонских отелей. Расположенный в квартале от Пиккадилли, этот новый отель, состоящий только из номеров люкс, быстро затмил «Метрополитен». В каждом номере был прекрасный вид из окна, своя собственная горничная, индивидуальный номер факса и даже указатель температуры на улице, установленный в гардеробе, чтобы постоялец мог выбрать самую подходящую одежду для того, чтобы бороться с разгулом стихии во время короткой перебежки от вестибюля отеля до двери лимузина.
– Но почему? – удивилась Джейн.
Неужели огромная квартира на Итон-сквер больше не устраивает Шампань?
– Горничная уволилась, и в квартире теперь полный разгром, – недовольно протянула Шампань. – Поэтому я позвонила в «Ланкастер», и мне бесплатно предоставили люкс. Я обещала упомянуть об этом в своей колонке, так что вставьте пару слов, хорошо? Да, и не забудьте рассказать про сеансы красоты. Нам с Гуччи еще никогда не было так хорошо. В данный момент он парится в сауне, а потом его укутают в морские водоросли.
– Конэл вместе с вами? – спросила Джейн, беззвучно скрежеща зубами.
Если скандальной рок-звезде вздумается устроить погром в номере, пусть он первым делом швырнет в Шампань телевизор, мысленно взмолилась она. А следом за ним переносной бар и поднос с завтраком.
– Понятия не имею, где он! – рявкнула Шампань. – Не видела его целую вечность. С тех самых пор, как он спросил меня, не хочу ли я отправиться вместе с ним в Латвию.
– В Латвию?
– Да. Но я сказала, что, если ему так хочется, пусть идет туда один. Судя по всему, ужасное заведение. Я о нем нигде не читала.
– О, я не сообразила, что вы говорите о ресторане, – смутилась Джейн.
Оказывается, в Лондоне появилась еще одна шикарная обжираловка. По крайней мере, если верить Шампань.
– Ну да, а о чем же еще? – удивленно протянула Шампань. – Ах, это страна? Вот как? Что ж, тогда понятно, почему Конэл пропал на целую неделю. А я-то испугалась, что он не смог заплатить по счету.
Так прошло несколько недель.
Возвращаясь после работы домой, Джейн первым делом поднимала взгляд на окна второго этажа, остававшиеся темными. После этого настроение оказывалось испорченным на весь вечер. Она не сомневалась, что Том поселился в вилле на побережье вместе с длинноногой блондинкой и пишет свой бестселлер, время от времени выбираясь в шикарные рестораны. Понимая, что он находится за тысячи миль от нее, Джейн тем не менее видела его повсюду. Внезапно весь Лондон оказался заселен одними высокими мужчинами со светлыми взъерошенными волосами и глубоко посаженными глазами. Она ощущала себя так, словно попала в Стокгольм – к крупным и светловолосым шведам.
А вот воспоминания о Нике выцвели и поблекли. Несколько раз он заезжал за такими предметами первой необходимости, как лосьоны после бритья, пахнущие перцем, диски с рок-музыкой и деревянные плечики, бывшие для него символом успешной карьеры, но при этом не помещавшиеся в шкаф. Они обменялись парой ничего не значащих слов, но чашка чая на столе разделяла их непреодолимым барьером. Этим и ограничивалось их общение. Джейн не могла поверить, что еще совсем недавно они жили под одной крышей. Страшнее всего, она ведь собиралась выйти за него замуж. Джейн не сомневалась, что хотя бы Тэлли обрадуется такому повороту событий.
Размышляя об этом, Джейн вдруг поймала себя на том, что уже целую вечность не имеет от подруги никаких известий. Ее захлестнуло чувство вины. Подумать только, она столько времени убивается из-за того, что потеряла мужчину, в то время как ее лучшая подруга вот-вот лишится своего дома. С мучительной болью Джейн поняла, что не сделала ровным счетом ничего для того, чтобы найти Тэлли ее «маллионзнера».
– Ник от меня ушел, – первым делом сказала она Тэлли, когда в «Маллионзе» наконец сняли трубку телефона.
Джейн ощутила облегчение. По крайней мере, семейство Венери, или хотя бы то, что от него осталось, еще не выбросили на улицу. Она ждала, что Тэлли издаст торжествующий вопль, однако этого не произошло.
– Ну вот, теперь мы с тобой снова молоды, свободны и ничем не связаны, – продолжала Джейн. – Можно сказать, находимся в одной лодке.
– Да, но только твоя мать не пишет губной помадой «Долой» на зеркалах из венецианского стекла, – вздохнула Тэлли. – И не бегает по парадной галерее с сачком, утверждая, что ловит мечты.
17
Игра слов, основанная на том, что по-английски слова thai – «по-тайски» и tiе – «галстук» звучат одинаково.