На кухне ее ждала более радушная встреча.
– Джейн! – пронзительно вскрикнула Тэлли, бросаясь ей навстречу с восторгом пятилетней девочки. Джейн моментально оказалась стиснутой в пахнущих нафталином объятиях. – Я так рада тебя видеть! – задыхаясь, выпалила Тэлли. – Ты выглядишь просто замечательно. Здорово похудела.
– Да?
Тэлли всегда говорила именно то, что нужно, но сейчас она просто попала в самое яблочко. Надеясь, что подруга говорила искренне, Джейн украдкой оглядела себя с ног до головы. Ее животик действительно заметно уменьшился, в первую очередь благодаря резкому уменьшению потребления вина. Сидя вдвоем с бутылкой в пустой квартире, Джейн чувствовала себя алкоголичкой. Правда, она время от времени все же позволяла себе джин с тоником ради ломтиков лимона, необходимых для предотвращения цинги, неизбежной при однообразной диете из мучного и круп.
– Ты такая нарядная, – продолжала Тэлли, отрываясь от подруги и с восхищением оглядывая ее.
– Все дело в джинсах, – стала оправдываться Джейн. Ее блузку никак нельзя было назвать хотя бы новой, и все же она была на несколько поколений моложе любой вещи, надетой на Тэлли. Острые худые локти выпирали из рукавов крохотного сморщенного пуловера. Широченные штанины обрывались где-то на середине голени.
– Поразительные брюки, – совершенно искренне произнесла Джейн, не в силах оторвать взгляд от этого произведения портновского искусства, обладающего, как и все наряды Тэлли, налетом старины. – «Диор» твоей матери?
– А, это, – посмотрела себе на ноги Тэлли. – Нет, они отцовские. Он носил их, когда учился в школе. Я совершенно случайно наткнулась на них, пытаясь найти что-нибудь, в чем можно было бы лечь в кровать. Они очень теплые. Немного протерты сзади; полагаю, это следы от розг.
Она натянуто улыбнулась. Длинные волосы Тэлли были безжалостно стянуты резинкой, а в прозрачных серых глазах, практически лишенных ресниц, застыла тревога. Ее бледные щеки, чуть тронутые патрицианской краской, впали, отчего курносый нос с красноватым кончиком казался каким-то странным.
Миссис Ормондройд уже давно удалилась прочь, но вдруг Джейн почувствовала, что, кроме них с Тэлли, на кухне есть еще кто-то. В противоположном конце у большой каменной раковины застыла крупная фигура, издающая едва слышные звуки. Джейн потрясенно уставилась на нее. Это была не какая-то древняя статуя. Перед ней был настоящий индеец, совсем как в фильмах-вестернах.
– Джейн, познакомься, это Большой Рог, – сказала Тэлли, перехватив изумленный взгляд подруги. – Он готовит обед, – поспешно добавила она, словно это могло как-то объяснить столь странное явление.
Оторвавшись от своих трудов, Большой Рог медленно подошел к девушкам, неслышно ступая босыми ногами по истертым каменным плитам. Не меньше семи футов роста, обнаженный по пояс, он производил впечатление своей мускулатурой, покрытой кожей того же самого терракотового оттенка, что и чулки миссис Ормондройд. Его черные глаза сверкали, густые волосы, длинные и черные как смоль, были расчесаны на прямой пробор и заплетены в тугие косы, перевитые пестрыми лентами. На широкой груди красовалась затейливая татуировка, а также ожерелья из бус и раковин. Ниже пояса наряд Большого Рога состоял из замшевой набедренной повязки, украшенной бахромой и вышивкой. В целом индеец являл собой впечатляющее воплощение безмолвной силы. Казалось, он был готов в одиночку сразиться с целым отрядом бледнолицых, хотя все его оружие состояло из одной шумовки.
– Здравствуйте, – приветливо улыбнулась Джейн. Большой Рог чуть склонил массивную голову. Его толстые красивые губы, слегка оттаяв, изогнулись в едва заметной улыбке; одна бровь приподнялась на долю дюйма.
– Мамочка и Большой Рог на так называемой аюрведической древнеиндейской диете, – объяснила Тэлли, выпроваживая подругу с кухни. – Они едят то, что лучше всего подходит личности. Исходя из этих соображений, – прошептала она, закрывая за собой дверь, – мамочка состоит из зеленых пророщенных бобов и китайского настоя на червях. По крайней мере, именно это готовит всю неделю Большой Рог.
– Не слишком лестно, – заметила Джейн. – Если бы кто-то готовил для меня, я бы ожидала по меньшей мере крабов и паштет из гусиной печени.
– Знаешь, миссис Ормондройд попробовала приготовить цыпленка, – с благоговейным ужасом произнесла Тэлли, – но мамочка, увидев это, выхватила его из кастрюли и начала размахивать им над головой. По ее словам, сырое птичье мясо аккумулирует отрицательную энергию.
– А как же насчет отрицательных запахов? – хихикнула Джейн. – Представляю, какой аромат источают эти бобы.
– Да, – призналась Тэлли. – Согласна, пахло здесь не очень приятно.
Она презрительно сморщила свой курносый нос.
– Наверное, это можно назвать «Дуновением могикан», – прыснула Джейн.
Тэлли тоже начала было смеяться, но тут в коридоре появилась кухарка с лицом каменным, под стать плитам пола. Она прошествовала на кухню.
– Миссис Ормондройд стала такой рассеянной, – прошептала Тэлли.
– Наверное, все ее мысли заняты этим мини-фартуком Большого Рога, – ухмыльнулась Джейн. – Готова поспорить, такой колоритной личности не появлялось на кухне «Маллионза» с тех пор, как перестали приглашать голых мальчишек, чтобы те переворачивали вертела.
– Вероятно, ты права.
Толкнув обшарпанную зеленую дверь в глубине коридора, Тэлли вышла в Мраморный холл – холодный просторный зал в самом сердце дома. Пол был выложен плитами из белого и черного каррарского мрамора, из-за которых холл и получил свое название. Вдоль стен в беспорядке стояли на цоколях статуи, покрытые толстым слоем пыли, а в глубине холла массивная лестница в стиле короля Якова из резного дуба измученно взбиралась на второй этаж, прогибаясь от усилий. По-видимому, чрезмерных. Джейн заметила под ближайшими к двери ступенями стопки книг, поддерживающих все сооружение. Наверняка среди этих книг были редчайшие первые издания, выхваченные наугад из библиотеки «Маллионза».
Общую атмосферу усталости усугубляли Предки – так Тэлли называла писанные маслом портреты в тяжелых рамах. Красноватые ноздри изображенных на них людей выдавали в них носителей гордой фамилии Венери. По два холста висело на каждой из трех стен холла, еще четыре встречали поднявшегося по лестнице наверху, но основная часть украшала длинную галерею на втором этаже. Джейн временами казалось, что в какой бы закуток «Маллионза» ни зайти, обязательно наткнешься на курносое, тонкогубое лицо какого-то давно умершего члена семьи. Династия Венери решительно и угрюмо захватила все пространство за сотни лет до того, как личности вроде Конэла О'Шонесси появились на сцене.
Внезапно задумчивую тишину холла разорвал жуткий женский крик, пронизанный невыносимой болью. Кусочки штукатурки, оторвавшись от потолка, снежными хлопьями закружились в воздухе. Всплеснув руками, Джейн в ужасе повернулась к Тэлли. Судя по всему, несчастная женщина была выпотрошена, умирала в родовых муках и горела на костре одновременно.
Тэлли, как ни странно, оставалась совершенно спокойной. Более того, на ее лице отразилось недовольство.
– Это мамочка занимается очистительным криком, – объяснила она, закатывая глаза от отчаяния. – Она делает так каждый день перед обедом. Это якобы помогает снять утреннее напряжение. Но для потолка последствия самые плачевные.
Как только неистовое сердцебиение чуть утихло, Джейн подняла дрожащий взор к теряющимся в полумраке высоко над головой фрескам. Потолок, расписанный итальянским мастером эпохи Возрождения, учеником Веррио, представлявший когда-то сплошное переплетение богов и богинь, теперь темнел пятнами обвалившейся штукатурки.
– Только на этой неделе Тритон лишился своего трезубца, а затем у колесницы Феба полетели оба колеса, – вздохнула Тэлли. – Сатиры и нимфы отваливаются постоянно. Фрески рассыпаются. Сейчас уже невозможно здесь шаг сделать, чтобы с пантеоном не произошла очередная катастрофа.