– Ты помнишь, – частенько спрашивала Джейн, уже когда они с Тэлли стали близкими подругами, – как на первом уроке по психологии нас попросили рассказать о самых ранних детских воспоминаниях. Так вот, первым, что врезалось в память тебе, был шнурок от звонка, которым вызывают слуг, висевший в гостиной твоего дома. Я тогда подумала, какая же ты высокомерная выскочка!
– Наверное, мне нужно было добавить, что слуг звали, так как оконная рама опять сломалась и по комнате гулял ледяной ветер, – вздыхала Тэлли. – А находилась я там потому, что в моей спальне обвалился потолок и мою кроватку перенесли в гостиную.
Очень быстро Джейн поняла, что Тэлли, несмотря на почти классическое благородное воспитание, никак нельзя назвать типичной аристократкой. Как ей удалось установить из обрывочных рассказов, мать очень хотела, чтобы Тэлли научилась ездить верхом, но та боялась лошадей не меньше, чем своих белокурых сверстниц, уверенно запрягающих лошадей в жокей-клубе. Леди Джулии удалось вытащить свою дочь в свет, в результате чего Тэлли близко познакомилась с туалетными комнатами всех лучших домов Лондона.
– Я была безнадежно застенчивой, – призналась она Джейн. – Из туалета я выходила только после того, как все гости разъезжались по домам. Однажды в отеле «Кларидж» я пряталась так долго, что управляющий предложил послать за слесарем-водопроводчиком.
И все же Тэлли действительно жила в фамильном особняке «Маллионз» и могла насчитать в своей родословной не меньше ста графов. Правда, от всех этих графов толку не было никакого. Девизом рода Венери было «Верь!».
– Я очень жалею, что мои предки были так доверчивы, – постоянно вздыхала Тэлли.
Ибо на протяжении многих поколений представители рода Венери то принимали на веру щедрые обещания каких-то мошенников, сулящих баснословную прибыль, то чересчур полагались на собственное везение за карточным столом. Вереница графов, сменяя друг друга, растратила фамильное состояние до такой степени, что оставшихся денег не хватило бы на содержание даже курятника, не говоря уж об особняке.
– Право, очень стыдно иметь таких бездарных предков, – говорила Тэлли. – Ни одного Венери даже рядом не было ни с Трафальгаром, ни с Ватерлоо. Но приглядись внимательнее к любой крупной финансовой катастрофе – и мы тут как тут, во всей красе. Афера Южных морей, крах на Уолл-стрит, даже Ллойд – куда ни сунься, мы в гуще событий, теряем огромные состояния.
Отец Тэлли, погибший в автокатастрофе, когда дочь была еще очень маленькой, как мог пытался изменить положение вещей, при этом неся на себе бремя такой экстравагантной жены, как леди Джулия. Особых успехов он так и не добился. В итоге, сколько Джейн знала «Маллионз», особняк представлял собой огромную стройплощадку. Тем не менее после окончания Кембриджа Тэлли решила, продолжив дело отца, полностью посвятить себя восстановлению родового дома и вернуть ему былую славу.
Как романтично это ни звучало, на практике все сводилось к тому, что Тэлли носилась по развалившейся рухляди, постоянно подправляя что-то то здесь, то там, спасая дом от окончательного разрушения. А все оставшееся время уходило у нее на подачу заявок на получение субсидий, которые так и не материализовывались во что-то конкретное. Казалось, по прошествии некоторого времени Тэлли оставила надежды поставить родовое гнездо на ноги. Она частенько жаловалась Джейн, что было бы чудо, если бы ей удалось хотя бы приподнять его на колени.
– Хотя, полагаю, в нем есть то, – вздыхала она, – что в журнале «Дом и сад» назвали бы первозданной нетронутостью.
Захватив еще пригоршню орешков, Джейн приготовилась выслушать очередную порцию рассказов о несносно величественной матери Тэлли. Леди Джулия не меньше своей дочери была преисполнена решимости возродить «Маллионз» – если только всю работу выполнял бы кто-то другой. В отличие от Тэлли, она не стремилась натягивать болотные сапоги и лезть в затхлый заросший пруд, чтобы очистить его от тины, или ползать по водостоку времен короля Якова, вытаскивая забившие его листья. Еще меньше пользы было от брата Тэлли Пирса. Он предпочитал проводить все свое время – в том числе и каникулы – в Итоне. Джейн вспомнила, что нужно будет рассказать Тэлли о том крикуне с фотографии из газеты, вылитой копии ее брата. Тэлли повеселится.
Увидев появившуюся наконец в баре высокую фигуру мрачной Тэлли, Джейн подумала, что ее подруге сейчас не до смеха. Хотя ее собственный наряд мог развеселить кого угодно. Во имя всего святого, что она на себя напялила? Тэлли никогда не отличалась особой разборчивостью в одежде, но даже с учетом ее вкуса сейчас она была одета несусветно. Пока Тэлли пробиралась между столиками, Джейн успела разглядеть, что на ее подруге допотопный твидовый пиджак огромного размера с заплатками на рукавах и очень короткое блестящее платье трапециевидного покроя.
– Ты выглядишь сногсшибательно, – искренне заметила Джейн, вскакивая, чтобы чмокнуть Тэлли в холодную мягкую щеку. – Это классика? – спросила она, кивнув на платье, которое при ближайшем рассмотрении оказалось очень дорогим и качественно сшитым, хотя и несколько старомодным.
– Осталось от мамочки, если ты это имела в виду, – бросила Тэлли, плюхаясь за столик и запихивая в рот остатки орешков. – Вся моя одежда давно развалилась, так что я начала донашивать ее вещи. Надо признать, сшиты они на совесть. Швы не расползаются ни на дюйм. Когда я вчера очищала от мха сточные трубы…
– Неужели ты хочешь сказать, что возилась в грязи, одетая вот в это? – ужаснулась Джейн. – По-моему, это ведь Сен-Лоран.
– Да, это он, – рассеянно подтвердила Тэлли. – Но не беспокойся, для работ на улице я надеваю ее старый шанелевый жакет. Гораздо теплее. А от этой блестящей штуковины у меня еще кожа чешется.
– Ну как «Маллионз»? – спросила Джейн.
Как правило, этого было достаточно, чтобы Тэлли взрывалась напыщенным энтузиазмом и начинала распространяться насчет утиных прудов и фресок восемнадцатого века, обнаруженных при расчистке руин. Однако, на этот раз Тэлли изменилась в лице, у нее задрожали губы, и, к ужасу Джейн, большие чистые глаза наполнились слезами. Кончик ее носа, в духе Гейнсборо, [15]всегда чуть розоватый на фоне прозрачной белизны лица, потемнел.
– Что произошло? – Джейн накрыла теплой ладонью холодную сухую руку Тэлли.
Та, сглотнув комок в горле, отдернула руку и, заправив пряди светло-каштановых волос за уши, посмотрела на подругу красными от слез глазами.
– Мамочка, – прошептала Тэлли. – Она сошла с ума.
Джейн нахмурилась. И это все? На ее взгляд, леди Джулия, сколько она ее знала, всегда была слегка тронутой. Не один раз, провожая дочь после каникул в Кембридж, она давала ей наставление «ехать назад в Оксфорд осторожно». После смерти отца единственными разумными собеседниками Тэлли в родовом поместье остались лошади в конюшне.
– Что ты имеешь в виду? – осторожно уточнила Джейн.
– Только не спрашивай, как это произошло. Я понятия не имею. Мамочка утверждает, что провела ночь, сидя полностью обнаженной на вершине горы в пустыне Аризоны, и это переменило ее жизнь, – задыхаясь от слез, выдавила Тэлли.
Она объяснила Джейн, что ее мать, улетев отдыхать в Америку, как всегда первым классом, с роскошной прической, вернулась босой хиппи с волосами до колен.
– А теперь она собирается отправиться вокруг света с Большим Рогом и расширить свои горизонты, – закончила Тэлли.
– Большой Рог? – переспросила Джейн. – Это еще что такое? Новое агентство путешествий?