Вздохнув, Джейн вознесла немую молитву духу-хранителю несчастных журналистов, вынужденных горбатиться в безвестности на чье-то громкое имя, после чего, мысленно вооружившись киркой, стала решительно и настойчиво пытаться пробиться сквозь непроницаемую скалу полного беспамятства Шампань. Все тщетно.
Слава богу, оставались еще заметки, сделанные, пока Шампань говорила по телефону.
Остаток недели Джейн провела на телефоне, отчаянно добывая по крупицам информацию на первую статью. Номер уже давно должен был быть подписан в печать, но Джош упрямо ждал «Брызги шампанского». За несколько минут до последнего срока Джейн, вымотанная до предела, шатаясь вошла в кабинет шефа и протянула ему четыре страницы корректурного оттиска. С бешено колотящимся от волнения сердцем, она бессильно упала в кресло и, скрестив руки на груди, стала ждать приговора. Это было самым мучительным – показывать Джошу готовую работу. Редко какая статья полностью удовлетворяла его высоким требованиям. Джейн с такой силой стиснула пальцы, что стало больно.
Наконец Джош кончил читать. Хлопнув ладонями по столу, он затрясся от хохота, и монокль вывалился на стол.
– Умора! – задыхаясь, выдавил он, вытирая слезы платком. – Это просто фантастика! Дорогая, в журналистике родилась новая звезда.
«Проклятие!» – мысленно выругалась Джейн, разжимая пальцы.
3
Как бы отчаянно ни хотелось Тэлли обсудить с подругой случившееся с ней событие чрезвычайной важности, она не собиралась нарушать вековую привычку и являться на встречу вовремя. Устроившись в уголке бара, Джейн уже успела прикончить бокал белого домашнего вина и половину блюдечка орешков. Впрочем, она была совершенно спокойна. По части выводить окружающих из себя Шампань Ди-Вайн в подметки никто не годился. К тому же на Тэлли просто нельзя было злиться. Она была слишком добрая и неуклюжая. Своими большими глазами, смешным носом, длинными ногами и чересчур большим ростом Тэлли сразу же напомнила Джейн испуганного страуса.
– Ты помнишь, – частенько спрашивала Джейн, уже когда они с Тэлли стали близкими подругами, – как на первом уроке по психологии нас попросили рассказать о самых ранних детских воспоминаниях. Так вот, первым, что врезалось в память тебе, был шнурок от звонка, которым вызывают слуг, висевший в гостиной твоего дома. Я тогда подумала, какая же ты высокомерная выскочка!
– Наверное, мне нужно было добавить, что слуг звали, так как оконная рама опять сломалась и по комнате гулял ледяной ветер, – вздыхала Тэлли. – А находилась я там потому, что в моей спальне обвалился потолок и мою кроватку перенесли в гостиную.
Очень быстро Джейн поняла, что Тэлли, несмотря на почти классическое благородное воспитание, никак нельзя назвать типичной аристократкой. Как ей удалось установить из обрывочных рассказов, мать очень хотела, чтобы Тэлли научилась ездить верхом, но та боялась лошадей не меньше, чем своих белокурых сверстниц, уверенно запрягающих лошадей в жокей-клубе. Леди Джулии удалось вытащить свою дочь в свет, в результате чего Тэлли близко познакомилась с туалетными комнатами всех лучших домов Лондона.
– Я была безнадежно застенчивой, – призналась она Джейн. – Из туалета я выходила только после того, как все гости разъезжались по домам. Однажды в отеле «Кларидж» я пряталась так долго, что управляющий предложил послать за слесарем-водопроводчиком.
И все же Тэлли действительно жила в фамильном особняке «Маллионз» и могла насчитать в своей родословной не меньше ста графов. Правда, от всех этих графов толку не было никакого. Девизом рода Венери было «Верь!».
– Я очень жалею, что мои предки были так доверчивы, – постоянно вздыхала Тэлли.
Ибо на протяжении многих поколений представители рода Венери то принимали на веру щедрые обещания каких-то мошенников, сулящих баснословную прибыль, то чересчур полагались на собственное везение за карточным столом. Вереница графов, сменяя друг друга, растратила фамильное состояние до такой степени, что оставшихся денег не хватило бы на содержание даже курятника, не говоря уж об особняке.
– Право, очень стыдно иметь таких бездарных предков, – говорила Тэлли. – Ни одного Венери даже рядом не было ни с Трафальгаром, ни с Ватерлоо. Но приглядись внимательнее к любой крупной финансовой катастрофе – и мы тут как тут, во всей красе. Афера Южных морей, крах на Уолл-стрит, даже Ллойд – куда ни сунься, мы в гуще событий, теряем огромные состояния.
Отец Тэлли, погибший в автокатастрофе, когда дочь была еще очень маленькой, как мог пытался изменить положение вещей, при этом неся на себе бремя такой экстравагантной жены, как леди Джулия. Особых успехов он так и не добился. В итоге, сколько Джейн знала «Маллионз», особняк представлял собой огромную стройплощадку. Тем не менее после окончания Кембриджа Тэлли решила, продолжив дело отца, полностью посвятить себя восстановлению родового дома и вернуть ему былую славу.
Как романтично это ни звучало, на практике все сводилось к тому, что Тэлли носилась по развалившейся рухляди, постоянно подправляя что-то то здесь, то там, спасая дом от окончательного разрушения. А все оставшееся время уходило у нее на подачу заявок на получение субсидий, которые так и не материализовывались во что-то конкретное. Казалось, по прошествии некоторого времени Тэлли оставила надежды поставить родовое гнездо на ноги. Она частенько жаловалась Джейн, что было бы чудо, если бы ей удалось хотя бы приподнять его на колени.