– Шампань Ди-Вайн снова на первых страницах всех бульварных изданий, – осмелилась вставить слово ведущий редактор. Она умолкла, ожидая реакции Джоша.
– Да разве она не хороша, черт побери? – сказал тот, демонстрируя в ослепительной улыбке свои безукоризненные белые зубы.
Откинув прядь каштановых волос, имевших наглость отбиться от своих собратьев, Джош задумчиво посмотрел на свою сотрудницу. Та заморгала ресницами, щедро намазанными тушью.
– Да-а-а, – медленно протянул Джош, и у него блеснули глаза.
Ведущий редактор, покраснев, непроизвольно подняла руку, безуспешно пытаясь поправить торчащие дыбом волосы. Она уже целую вечность терзалась безнадежной любовью к Джону. Неужели наконец пробил ее час?
Поток сбивчивых оправданий возвестил о появлении Вэлентайна, первого заместителя шефа, несмотря на свое положение получавшего от Джоша почти столько же нареканий, сколько доставалось на долю Джейн.
– О, вы не поверите, что случилось со мной по дороге на работу, – переведя дух, проговорил он.
– Ты прав, не поверю, – резко оборвал его Джош. – Так что можешь не беспокоиться.
Вэлентайн сник. Но Джош еще не закончил со своим несчастным заместителем. Схватив со стола корректурный оттиск, он замахал им перед носом Вэлентайна.
– Ты проверил на чистоту эти страницы? – поинтересовался Джош.
– Эти страницы? – растерянно переспросил Вэлентайн. Одной из его обязанностей было следить за тем, чтобы каждую страницу будущего номера проверил штатный юрист редакции. – Зачем нашему юристу читать статьи «Погружаясь в чистоту: как выбрать потрясающую ванну» или «Бледно и стильно: какой оттенок белого цвета подойдет вашему дому?»
Его шеф, закатив глаза, возмущенно надулся, и пуговицы пиджака жалобно застонали.
– Ну, всякое может быть, – буркнул Джош. – Вдруг кто-то обозвал последними словами мягкую мебель. Все равно лучше переговорить с нашим юристом.
Выхватив у него из рук корректуру, Вэлентайн бросился к консультанту.
Совещание закончилось. Джейн села за свой стол, затопленный морем газет недельной давности и корректур, оставшихся, вероятно, с прошлого столетия. При виде этой свалки у нее защемило сердце. Вся редакция была завалена старыми газетами, конвертами, почтой, которую никто не удосуживался вскрывать, скрученными листками факсов, присланных неизвестно кем, и, что хуже всего, коробками со всевозможными деликатесами, начиная от каких-то особенных гамбургеров и до необыкновенного мороженого, направленных на дегустацию редактору кулинарного отдела. Быстро портящиеся в тепле, эти шедевры гастрономической мысли источали вокруг себя зловоние до тех пор, пока кому-нибудь (как правило, Джейн) не приходила в голову мысль выбросить их на помойку.
Последней приехала Лулу, редактор отдела мод, еще ни разу не побывавшая на утреннем совещании. Как всегда, несмотря на более чем часовое опоздание, она принесла в редакцию ощущение скорости и деловитости, суетясь так стремительно, как это позволяло сочетание обтягивающей черной кожаной юбки, совершенно непрозрачных солнцезащитных очков и головокружительных каблуков.
Когда Лулу проплывала мимо стола Джейн, та обратила внимание, что она тащит за собой нечто странное. И в данном случае это не был один из экспонатов ее экзотической коллекции фотографических принадлежностей.
– Что это? – спросила Джейн, изумленно уставившись на что-то длинное, черное и извивающееся, тащившееся следом за Лулу.
– Это Символ Жизни, – театральным голосом объявила та. – Он изображает страдания женщины на земле.
– Это ведь велосипедная камера, да? – не сдавалась Джейн.
– Нет! – категорически отрезала Лулу. – Разумеется, если не смотреть предвзято. Круг также изображает циклическую природу женственности, а то, что он сделан из резины, говорит об извечной женской гибкости. Короче, перед вами то, что выпадает на долю женщины. – Вздохнув, Лулу закатила глаза. – В общем, подтасовка жизненных ценностей.
Джейн едва удержалась, чтобы не прыснуть. Единственной подтасовкой жизненных ценностей, осуществленной Лулу, была попытка запихнуть свою грудь в кожаный бюстгальтер от Александра Маккуина.
– В таком случае женщины должны радоваться, – протянул из своего кабинета Джош, как всегда слышавший все разговоры сотрудников. – Лично мне придется довольствоваться одной болезнью Паркинсона.
Джейн скорчила презрительную гримасу. Как будто Джоша интересуют проблемы наследства. Его оклад, по ее подозрению, доходил до шестизначных цифр; дома моделей присылали ему столько костюмов, сколько нельзя было износить за целую жизнь; и Джоша обхаживало столько агентов по связям с общественностью, что он, наверное, уже несколько лет не платил сам за обеды.
– Лулу, как насчет чашки чаю? – зазвенел в редакции саркастический голос Джоша.
– Джош, дорогуша, я просто смерть как хочу чаю, – как всегда сдержанно выдохнула Лулу.
– В таком случае сходи и приготовь, – злорадно закончил Джош. – А заодно сделай и для меня.
Лулу просияла.
– Джош, ты такой гадкий!
Она всегда добродушно воспринимала его подколки. Джейн не знала, то ли Лулу просто не понимала и половины его острот, то ли терпела их, сознавая, что имеет в лице Джоша союзника. Интересно, умеет ли Лулу подперчить свою речь?