– Вот именно, – подтвердил Сол, лениво закуривая. – Миссис Ормондройд не совсем прониклась… ну, духом предпринимательства, которым мы с Тэлли пытаемся наполнить «Маллионз». Как, кстати, и мистер Питерс, также, к сожалению, покинувший нас. Ну а теперь, – любезно закончил он, – я должен идти. К сожалению, на эту ночь я не смогу приютить вас в «Маллионзе». К несчастью, ни одна спальня не готова к приему гостей.
А когда, подумала Джейн, провожая взглядом удаляющегося Сола, они были к этому готовы?
Джейн быстро спустилась в парк. Она не сможет что-либо предпринять до тех пор, пока Тэлли не вернется из Лондона. Если, конечно, та действительно туда уехала. Окинув взглядом полуразрушенный особняк, Джейн подсчитала свои шансы отыскать Тэлли в хитросплетении запущенных комнат, если Сол действительно решил ее спрятать. Оказалась, никаких. «Маллионз» принадлежал к тем особнякам, где человек выходил ночью в ближайший туалет, а через сорок лет его высохший скелет обнаруживали среди метел и швабр в кладовке Часовой башни.
Джейн направилась к месту натурных съемок. Даже сейчас, когда она была измучена и расстроена, происходящее показалось ей романтичной, сказочной картинкой. На лужайке были в беспорядке расставлены грузовые фуры, а между ними сновали люди в футболках, с волосами, забранными в хвостик. Прямо перед зданием застыла группа людей с кинокамерами и рупорами. Именно здесь должна была сниматься очередная сцена.
Подойдя ближе, Джейн увидела, что в этой сцене задействованы Лили Эйри и ее партнер, молодой актер с грубоватыми чертами лица и взъерошенными волосами, явно пытавшийся подражать Хью Гранту.
В жизни Лили оказалась еще более очаровательной, чем на фотографиях. У нее было живое лицо в форме сердечка, на котором двумя шаловливыми сапфирами сияли огромные голубые глаза. Ее обаятельная улыбка была заразительной. Длинные золотистые волосы вились веселыми локонами, а лодыжки, насколько смогла разглядеть под джинсами Джейн, были узкими и, бесспорно, аристократическими. В ожидании начала съемки молодая актриса шутила со своим партнером, излучая очарование и жизнерадостность.
– Дубль двадцать четвертый! – сообщила рыжеволосая девица с хлопушкой.
Джейн встала в стороне.
– При-иии-иготовили-иии-ись! Мотор! – протяжно крикнул неуклюжий мужчина в мешковатом свитере и нелепых очках, по-видимому, режиссер фильма Брэд Постлетуэйт.
Джейн на первый взгляд показалось: у него-то достаточно мозгов, чтобы не запасть на Шампань. В каком бы состоянии Брэд ни находился тогда, когда предлагал ей роль в своем фильме, сейчас он, несомненно, искренне об этом жалел.
– О боже! – заорал режиссер, увидев фигуру, промелькнувшую на заднем плане снимаемой сцены. – Шампань, ты опять испортила лицо кадра, мать твою!
Джейн с удовольствием отметила, что в его голосе прозвучала неприкрытая злость.
– Что ты хочешь сказать? – прогудела в ответ Шампань. – С моим лицом все в порядке. В косметике я тебе дам сто очков вперед.
– Да не твое лицо! – в бешенстве крикнул режиссер. – Лицо кадра! – Внезапно его голос стал тихим, усталым. – Шампань, ты отвлекаешь задействованных в сцене актеров. Вместо того чтобы смотреть друг на друга, они пялятся на тебя.
Джейн пришла к выводу, что их вряд ли можно в этом винить. На Шампань было платье из сверкающей розовой ткани, такое крохотное, что было неясно, зачем она вообще его надела. Загорелые бедра открывались во всей красе, а грудь вырывалась вверх и вперед, словно два запущенных к Луне «Аполлона».
– Это платье должно получить «Оскара», – шепотом сообщила рыжеволосая с хлопушкой. – Лучшая второстепенная роль.
– По крайней мере, пару «Золотых глобусов», – хихикнула ее светловолосая подруга. По ее сумке, набитой щетками, кисточками, баночками и тюбиками, Джейн догадалась, что это гримерша. – Просто невероятно! Какие у нее звездные замашки! Ты слышала, Шампань даже потребовала собственный трейлер.
– Да, а Брэд предложил ей взамен «фургон-розарий». Она пришла в восторг, но потом ей объяснили, что речь идет о сортире на колесах.
– По-моему, Шампань совсем не владеет киношным жаргоном, правда? – улыбнулась блондинка. – Когда она впервые пришла ко мне, оказалось, у нее очень смутные представления о том, что такое «подправлять лицо».
– А «куколку» – на киножаргоне – операторская тележка – она, судя по всему, приняла за позицию в сексе, – фыркнула рыжеволосая. – Ой, уже бегу! – спохватилась она, заметив, что съемка остановилась и режиссер в бешенстве смотрит на нее. – Дубль двадцать пятый! – крикнула рыжеволосая, стукнув хлопушкой с такой силой, что Джейн вздрогнула.
– Ради бога, уйди из кадра, – взмолился режиссер, обращаясь к Шампань. – В миллионный раз говорю тебе, ЭТО НЕ ТВОЯ СЦЕНА!
Сдвинув очки на растрепанные волосы, Брэд устало потер глаза, признавая свое поражение.
– Ну хорошо, хорошо, – уныло произнес он. – Шампань, давай займемся тобой. Снимем эту великую сцену. Итак, ты подходишь к камере, улыбаешься в объектив и уходишь назад. Вот и все.
– Это сейчас «вот и все», – ухмыльнулась девица с хлопушкой. – Первоначально она должна была произнести какую-то реплику, но ей так и не удалось ее выучить, и Брэд в конце концов решил сделать роль без слов. Должна сказать, у Лили отменная выдержка, – добавила она. – Многих звезд от выходок Шампань давно кондрашка бы хватил.
И действительно, Лили без тени недовольства курила рядом с оператором, судя по всему, наслаждаясь происходящим. Ее лицо светилось едва сдерживаемым весельем. С болью в сердце Джейн подумала, как идеально это одухотворенное выражение подошло бы для обложки «Шика». Похоже, в последнее время она стала просто одержимой журналом.