В ответ на это Флоп мог только рассмеяться. Как могли бы уцелеть на поверхности существа, к тому же мыслящие, там, где не было признаков пищи, зато имелись наиопаснейшие соединения кислорода в неслыханно больших количествах, и в атмосфере был даже чистый кислород! В конце концов, вообще лишь внутри планеты элементы могли кристаллизоваться в живые формы, чтобы позднее совершить эволюцию от примитивнейших, почти монокристаллических мельчайших существ до интеллигентных представителей минеральной фауны, таких, как глумби. Даже лакеи, которые всегда все лучше всех знают и злые языки которых утверждают, что у глумби несовершенное молекулярное строение, — даже они обитали в минеральной среде внутри планеты.
Флоп затормозил, спустился в шлюз и выбрался из ядра. Его коллеги, исключительно глумби, как и он сам, отдыхали после напряженного трудового дня, неподвижно вися на потолке средней секции. Они перешли к этому виду разрядки после того, как один из возвращавшихся в свинцовом помутнении наткнулся на своих товарищей, отдыхавших на полу, и в результате так спутал себе линию дислокации, что ее не без труда потом разобрали.
Оглядевшись в средней секции, Флоп начал свой обход. В обязанности начальника экспедиции входил среди прочего контроль за правильностью радиолучевого уничтожения отходов. Он подошел к лучевой трубе и убедился, что ствол вот уже семь дней показывает одно и то же направление. Семь дней инфракрасного излучения в одном и том же направлении, это нельзя было себе позволять на планете с мыслящей жизнью.
Флоп яростно скрежетал гранями зерен. Пусть лакеи говорят, что им вздумается. Уже в первый день, когда лучевая труба в шесть раз превысила допускаемую отметку, любой невооруженным глазом увидел бы Землю пылающей в круге, соответствующем диаметру трубы. Это свечение разумным существам определенно бросилось бы в глаза, и они как-нибудь дали бы о себе знать.
Так или иначе на поверхности не могли быть никаких мыслящих живых существ, и согласно опыту таковых всегда следовало искать внутри. Однако и внутри планеты глумби обнаружили всего лишь одно крайне примитивное, преимущественно состоящее из металла и полупроводников и к тому же неспособное двигаться живое существо, об интеллигентности которого не могло быть и речи и которое скорее принадлежало к минеральной флоре, чем к фауне. В общем, здесь было пусто.
Флоп все же изменил направленность лучевой трубы согласно предписанию и отправился дальше…
Потом он взялся за кассеты с отснятыми изображениями. Четыре члена экспедиции в последние дни были выставлены один на один с силами природы на поверхности этой планеты. Большие, похожие друг на друга предметы из белковых соединений хаотично передвигались по экрану. Лишь благодаря каменной терпеливости оператора можно было сделать из этого фильма хоть какие-то выводы о поверхности. Другой бы на его месте выключил прибор из-за неинтересного кишения безжизненных предметов. В одном месте Флоп удовлетворенно кивнул. Особенности почвенного профиля были действительно хорошо зафиксированы. К сожалению, клеточно-подобные каменные образования тоже были переслоены содержащими белок соединениями.
С этой планетой было нечего делать.
Такой вывод побудил Флопа принять решение о скором старте. Он разбудил своих коллег и собрал приборы.
Вскоре корабль, хрустя, пронзил камни и почву, затем со свистом рассек воздух и с легким жужжанием вошел в просторы вселенной. Еще раз облетели Луну, обнаружили на этот раз несколько металлических существ, которые, однако, не проявили никакой реакции в ответ на позывные. Это были определенно автоматы, которым было поручено отсюда наблюдать за планетой. Какие-то находчивые космонавты, видимо, расставили их, чтобы не рисковать собственной жизнью, к тому же на столь нерентабельном объекте.
Предположительно это даже могли быть лакеи, члены центрально-галактического объединения информации. Ведь они повсюду суют свой нос. Но на этот раз глумби с Флопом во главе уж покажут лакеи, насколько аморфна покинутая всеми минеральными умами эта планета.
Гюнтер Крупкат
ОСТРОВ СТРАХА
Я отнюдь не был в восторге от миссии, возложенной на меня Всемирным Исследовательским Советом. Ведь речь шла о том, чтобы от имени этого высочайшего научного гремиума запретить профессору Деменсу его дальнейшие опыты с аутогонами.
Конечно, его могли бы известить о решении по видеофону, если бы… Вот именно, если бы! С этого все и началось. Ни один вид связи не годился — Деменс был недоступен. Он не отвечал на вызовы. Никто не знал, что с ним произошло и жив ли он вообще.
Мысль о том, что с ним что-то приключилось, была не так уж необоснованна. С некоторых пор о Деменсе и его эксперименте, которому с упорством одержимого он посвятил себя целиком, стали ходить странные слухи. Поговаривали, что якобы в Деменсии, выбранной им лично резервации, происходят странные вещи, что жителям окрестностей докучают бродячие аутогоны и еще какая-то чертовщина.
Так я оказался на пути в Деменсию, и теперь мы летели на малой высоте над западноавстралийским побережьем.
Полет на гравиплане поистине чудесная штука. Гравитационная машина мчится беззвучно, безучастная к порывам ветра; она парит, подымается и опускается как облачко в тихом летнем небе.
В глубь суши тянется скрэб — дикие заросли акации и эвкалипта под палящим солнцем. Временами среди зарослей виднеются пересохшие русла рек. Куда ни глянь, ничего живого — ни человека, ни зверя.
Внезапно посреди этого пыльно-зеленого растительного ковра выросла гряда известняковых скал. Издали она была похожа на груду белых костей.
Среди высохшего кустарника виднелось приземистое полуразрушенное здание. Земля вокруг него была усеяна обломками. И это все, что осталось от Деменсии?
Еще дальше к югу, на берегу реки, обозначалось большое ржаво-коричневое пятно. Это бокситовые рудники, единственное, кроме Деменсии, обитаемое место на многие мили вокруг. Я попросил посадить гравиплан именно там.
Едва машина приземлилась, как навстречу нам ринулся какой-то человек.
— Что вам надо? — накинулся он на меня. — Может, вы еще привезли этих дьявольских штучек?
Выражение моего лица отчетливо говорило, что он обратился не по адресу. Собеседник сразу изменил тон.
— Я здесь главный инженер. Простите за грубость. Но я по горло сыт этими чудовищами. С меня хватит!
— Потому я и здесь, — ответил я. — Меня зовут Гуман, уполномоченный Всемирного Исследовательского Совета. Расскажите толком, что здесь происходит.
— Вещи творятся более чем странные. — Инженер вытер лоб. Было тридцать пять Цельсия в тени. — Поначалу мы не очень ощущали соседство этого сумасшедшего профессора с его занятиями. Но несколько недель назад появились эти… эти ауто…
— Аутогоны. Киберы первого порядка.
— Пусть так. Короче, они появились вблизи рудников и стали рыскать повсюду. Это меня уже не устраивало. Однажды утром я заметил, что не хватает трех сервороботов. В следующую ночь пропало пять. И пошло. На рудниках работало двести служебных роботов. Это специально запрограммированные, исключительно надежные автоматы. За последнее время я лишился пятидесяти. Все дальнейшее производство под вопросом. Мне не хотят больше доставлять пополнение.
— А что все-таки случилось с этими пятьюдесятью? Их переманили?
— Какое там! Проклятые бестии из Деменсии выкрали их, раскололи, как орехи, и вытащили все, что ям было нужно. Мое терпение лопнуло. В конце концов, пусть этот проклятый Деменс держит своих аутогонов на привязи. Кроме того, он должен ответить за убытки. Но посланные мной люди не дошли до Деменса. Чудовища преградили дорогу. Мне ничего не оставалось, как прибегнуть к самообороне. Мы подкараулили банду и с ходу обстреляли ее из нейтринных пистолетов. Думаете, это что-нибудь дало? Ничуть! Наоборот, парни стали агрессивнее, когда проиграли. Ведь у них реакция быстрее, чем у людей… С тех пор мы больше не уверены в своей безопасности. Одного из нас эти чудовища хотели распотрошить, как робота. Ужасно, скажу вам! Вы же знаете, что сохранение жизни каждого человека, каждого живого существа есть высшая заповедь. Но такой одичавший монстр может просто не обратить внимания на подобную мелочь. Нет, этому не бывать! Деменс ответит за все!