Наверное, стоит сыграть до конца, даже если он играл с черным, который считал
себя Джоном Ф. Кеннеди и верил, что в коридорах санатория «Тенистая роща» рыщет
мумия, расписывая кабинки граффити, высасывая души через задницы, переваривая их
и высирая в туалете для посетителей.
Вдруг Элвис оторвался от размышлений. Из коридора снова донесся звук. Звук, который каждый раз напоминал ему что-то новое. На сей раз это была сухая шелуха
кукурузы, которую качает на ветру. По спине пробежали мурашки, волосы на шее и
руках встали дыбом. Он наклонился вперед, взялся за ходунки и подтянулся.
- Не ходи в коридор, - сказал Джек.
- Я же не сплю.
- Это не значит, что он ничего тебе не сделает.
- Ставлю свою задницу, что там нет никакой мумии из Египта.
- Было приятно познакомиться, Элвис.
Элвис сдвинул ходунки. Он был на полпути к двери, как вдруг заметил в коридоре
силуэт.
Когда оно поравнялось с дверью, свет в коридоре потускнел и замигал. Вокруг
существа, как ручные вороны, плясали крылатые тени. Оно шло и запиналось, брело и
плыло. Ногами оно передвигало, как Элвис, то есть не очень твердо, но все же было
что-то неуловимое в его перемещении. Дерганое, но по-призрачному гладкое. Существо
было в грязных джинсах, черной рубашке и черной ковбойской шляпе, опущенной так
низко, что та скрывала весь лоб. На ногах были большие ковбойские сапоги с
загнутыми носами, и от него исходила смесь запахов: компостная куча грязи, гнилые
листья, канифоль, перепрелые фрукты, сухая пыль и газовые нечистоты.
Элвис обнаружил, что не может сдвинуться ни на сантиметр. Существо
остановилось и медленно повернуло голову на шейке, напоминавшей яблочный
стебелек, и посмотрело на Элвиса из пустых глазниц, открыв, что оно действительно
было уродливей Линдона Джонсона.
К своему удивлению, Элвис вдруг обнаружил, что приближается к существу, словно
тележка оператора, что ныряет прямо в правую глазницу твари, которая быстро
раздулась до масштабов широкого каньона с дном, скрытым во тьме.
И Элвис полетел ко дну, вращаясь и вращаясь, и из пустоты рванули навстречу
пропахшие канифолью воспоминания о пирамидах и лодках на реке, жарких синих
небесах, и большом серебристом автобусе, который тяжело хлестал черный ливень, трещащем мосту и волне темной воды и проблеске серебра. Потом настала тьма столь
дьявольская, что ее даже сложно было назвать тьмой, и Элвис почувствовал грязь на
языке и невыразимое ощущение клаустрофобии. И еще он чувствовал голод существа, голод, что пронзал, как раскаленные булавки, а потом...
...раздались хлопки, один за другим, и Элвис почувствовал, что вращается еще
быстрей, уносится назад из глубокого каньона памяти пыльной головы, и что он снова
стоит, опершись на ходунки, а мумия — ибо Элвис уже не отрицал, что это была
именно она — повернула голову и начала двигаться, брести, плыть, запинаться, скользить вниз по коридору, ее ручные тени вокруг головы завопили ржавыми
глотками. Хлоп! Хлоп! Хлоп!
Когда существо скрылось, Элвис заставил себя поднять ходунки и выйти в коридор.
За ним выскользнул Джек, и они увидели, как мумия в ковбойском наряде направляется
к черному ходу. Подойдя к закрытой двери, она наклонилась там, где дверь
соприкасалась с косяком, и, дергаясь и корчась, протиснулась в невидимую щель. Тени
последовали за ней, словно их засосало пылесосом.
Хлопки продолжались, и Элвис обернулся в их направлении, и там, в маске, с
двойной усеянной пуговицами-кончо кобурой, затянутой у пояса, стоял Кемосабе с
серебряными Фаннерами-50 в каждой руке. Он быстро отстреливал пистоны в сторону, куда удалилась мумия, красные кружочки пистонов с черными точками вылетали из
барабанов в дыму.
- Засранец! - сказал Кемосабе. - Засранец!
А потом содрогнулся, уронил обе руки, выстрелил по разу в землю, застыл, рухнул.
Элвис понял, что тот умер от разрыва сердца еще до того, как коснулся черно-белого
кафеля; погиб в пылу битвы, с нетронутой душой.
Свет в коридоре затрещал и вернулся к норме.
Тогда пришли администраторы, медсестры и медбратья. Перекатили Кемосабе на
спину и надавили ладонями на грудь, но он уже не задышал. Больше никакого «Но, Сильвер». Они повздыхали над ним и пощелкали языками, и наконец медбрат поднял с
Кемосабе маску, стянул с головы и уронил на пол, небрежно, без всякого уважения
открыв его личность.
Им оказался какой-то незнакомый старик.
И снова Элвиса отругали, и на сей раз еще спрашивали, как и Джека, что случилось