водились деньги. Комната была вся забита книжками и маленькими радостями жизни.
И хотя Джек мог ходить и сам, у него даже было электрическое инвалидное кресло, на
котором он иногда раскатывал. Однажды Элвис видел, как тот ездит по подъездной
дорожке вокруг дома, выполняя развороты и крутясь на месте.
Когда Элвис заглянул в комнату Джека, увидел, что тот лежит ничком на полу.
Ночнушка Джека была задернута до шеи, а его костлявая черная задница на тусклом
свете казалась сделанной из лакрицы. Элвис решил, что Джек направлялся в сральник, или возвращался оттуда, и упал. Может, сердце.
- Джек, - позвал Элвис.
Элвис проковылял в комнату, установил ходунки возле Джека, сделал глубокий вдох
и отступил от них, опираясь только одной рукой. Опустился рядом с Джеком на колени, надеясь, что сможет потом подняться. Боже, но как же взвыли колени и спина.
Джек тяжело дышал. Элвис заметил шрам вдоль волос Джека, длинный, рядом с
которым кожа казалась светлее, почти серой. («Тут они и вырезали мозг, - обычно
объяснял Джек, - засунули его в сраную банку. Теперь у меня в башке мешочек с
песком»).
Элвис тронул старика за плечо.
- Джек. Мужик, ты как?
Нет ответа.
Элвис попробовал еще раз.
- Мистер Кеннеди.
- Ух, - сказал Джек (мистер Кеннеди).
- Эй, мужик, ты на полу, - сказал Элвис.
- Неужели? А ты кто?
Элвис заколебался. Не самое лучшее время накручивать старика.
- Себастьян, - сказал он, - Себастьян Хафф.
Элвис взял Джека за плечо и перекатил на спину. Это было не сложнее, чем
перевернуть желе. Теперь Джек лежал на спине. Он перевел взгляд на Элвиса. Начал
говорить, заколебался. Элвис взялся за ночнушку и сумел натянуть ее до коленей, чтобы
вернуть старперу хоть какое-то достоинство.
Джек наконец-то пришел в себя.
- Видел, как он сбежал в коридор? С таким еще шорохом.
- Кто?
- Тот, кого они послали.
- Кто они?
- Сам знаешь. Линдон Джонсон. Кастро. Послали кого-то добить меня. По-моему, это был сам Джонсон. Реально уродливый. Реальный чертов урод.
- Джонсон умер, - сказал Элвис.
- Это его не остановит, - ответил Джек.
Позже тем утром, когда солнце прострелило сквозь жалюзи на окне Элвиса, он
заложил руки за голову и обдумывал прошедшую ночь, пока миловидная черная сестра
с грейпфрутами-сиськами смазывала ему член. Он сообщил о падении Джека и пришли
медбратья, чтобы вернуть того в постель, а его самого к ходункам. Он доковылял до
своей комнаты (получив разнос за то, что шляется посреди ночи), чувствуя, что в дом
престарелых задуло новый воздух, с запахом неизвестного, которого не было днем
ранее. Сейчас он почти весь вышел, но все же ощущался, гудел на заднем фоне, как
какой-то генератор, готовый перещелкнуться на режим посильнее при первом же
требовании.
И Элвис был уверен, что это не его воображение. Скребыхающий звук, который он
слышал ночью — Джек тоже его слышал. И что это было? Не стук ходунков, не калека, волочащий ноги, не скрип инвалидной коляски, это было что-то другое, и теперь, когда
он задумался, оно казалось не совсем паучьими ножками в гравии, а скорее мотком
колючей проволоки, что катился по кафелю.
Элвис так погрузился в размышления, что и забыл о медсестре, пока она не
воскликнула:
- Мистер Хафф!
- Чего?.. - он увидел, что она улыбается и смотрит на свои руки. Он тоже посмотрел.
Там, на одной из ее ладоней в перчатке, возлежал огромный стояк с синими венами и
гнойным нарывом размером с пекан. Это был его стояк и его гнойный нарыв.
- Ах вы старый негодяй, - сказала она и мягко положила член ему между ног. -
Пожалуй, вам лучше принять холодный душ, мистер Хафф.
Элвис был сражен. Впервые за долгие годы у него так встал. С чего?
А потом он понял, с чего. Он не думал о том, что член не может встать. Он думал о
чем-то, что его увлекло, и теперь, когда у него в голове щелкало что-то кроме старых
воспоминаний и сомнений, переживаний о следующих обеде и походе на толчок, он
получил новую дозу жизни. Он улыбнулся и продемонстрировал медсестре десны и
оставшиеся зубы.
- А вы сходите со мной, - сказал он, - и тогда согласен на душ.
- Глупышка, - ответила она, опустила его ночнушку, встала, сняла перчатки и
бросила в мусор у его койки.
- Может, подергаете чутка, - сказал Элвис.
- Вам должно быть стыдно! - сказала медсестра, но сказала с улыбкой.
Когда она ушла, то оставила дверь открытой. Это сперва обеспокоило Элвиса, но
потом он решил, что его койка под таким ракурсом, что никто ничего не увидит, а если