- Не ной, дамочка. Радуйся, что хоть как-то знала Элвиса. Крошки с его стола получше целых караваев у других, а тебе достался шоколадный бисквит с меренгой.
Я сунул ее в большую комнату, где либо спали, либо зырили телик с выключенным звуком остальные телохранители.
- А чего он сидит в аквариуме посреди комнаты? – спросила она.
- Ищет нирвану, - объяснил я.
И закрыл перед ее носом дверь.
Снял крышку с камеры. Элвис, весь мокрый – Венера в мужском варианте, - поднялся и сказал:
- Какого хера, Джонни?
- Прости уж, - я уже схватил полотенце. Отдал ему, закрыл камеру.
Я назвал его Венерой в мужском варианте, но как раз тогда начинался тот период его жизни, когда он решил достать самые дальние уголки Вселенной. Жиреть, то бишь. На нем были синие плавки с дурацкими морскими коньками. Кажется, он носил их в каком-то фильме. Кстати, тот второй, который занял его место, - это его вы видели, когда Элвис стал реально жирным. Поверить не могу, что он стольких одурачил. Вы сами приглядитесь к фоткам после 1974-го, ясно же видно, что он не Элвис. Ни подбородок, ни скулы не похожи.
Элвис взял полотенце и, вытираясь, сказал:
- Я зову: «Джонни, Джонни, выпусти меня. Выпусти меня, гондон, блять, я тут тону, весь уже сопрел», - зову, а сам слышу, как ты пежишься вовсю.
- Прости, - сказал я.
- Какой у нас девиз?
- МЗД, - сказал я.
- И что это значит?
- Мы занимаемся делом, - сказал я.
- Ну вот. А ты чем занимался, Джонни?
Я промолчал, хотя на самом деле думал, что занимался вполне себе делом. Но все-таки понурил головушку, будто сам в себе разочарован.
Элвис вылез из своего гроба, как я иногда звал эту штуку, и закончил вытираться. Я подал халат. Халаты в этом отеле были сшиты как из греха. Толстые, теплые, мягкие с изнанки - как в кроличий мех заворачиваешься.
Натягивая халат, он шмыгнул, говорит:
- Твою мать. Воняет, будто баржа с тунцом перевернулась. Ты вроде должен слушать и повиноваться, а сам не пойми чем за моей спиной занимаешься. Я уже говорил, как тебя ненавижу?
- Нет, ты был слишком занят. Ну знаешь, Бога искал, все дела, - Элвис вздохнул. Настроения у него менялись, как погода в Теннесси.
- Ну ладно. Проехали. Оно и понятно, какой же мужик в здравом уме не любит телок?
- Тот, кто не любит телок, - отвечаю.
- Ну вообще да, и такие бывают. Но из нас, гетеросексуалов в здравом уме, кто не любит?
- Технически – евнухи.
- Ты вот меня специально бесишь, Джонни?
- Нет, просто иногда не могу удержаться.
- А ты уж смоги, ладно?
Тут-то и зазвонил телефон. Я взял трубку, послушал, повесил.
- К тебе Полковник, - говорю.
- Бля.
- Уже поднимается.
- Встреть его у дверей, скажи жиробасу засунуть тросточку себе в жопу и ехать на лифте вниз. А лучше сразу из окна прыгнуть.
- Так точно, - отвечаю, а сам не двигаюсь с места. Элвис, как обычно, только языком треплет. Пару минут спустя – стук в дверь.
- Впускай толстопуза, - вздохнул Элвис, - если в дверь влезет.
Я впустил толстопуза.
У Полковника трость, и если увидишь его на улице или даже в помещении – он всегда на нее опирается. И ходит слегка хромая. Но когда с ним оказались только мы, он закинул тросточку под мышку потного белого костюма и потопал к бару.
Он одевался, как владелец плантации – в бело-голубую рубашку с широкими полосами. Голубой цвет так выцвел, что и непонятно, голубой он или какой. Походка для толстяка у него была весьма грациозная: слон, который может станцевать “конгу”.
Про Полковника перед тем, как он стал импресарио Элвиса, ходили слухи, что он кого-то убил в Голландии, потому оттуда и уехал. Про это не знаю, но я вам так скажу, если бы люди знали правду, чем мы занимались, в прачечные бы пачками сдавали обосранные штанишки.
Надо отдать должное, Полковник время от времени, и не без помощи Элвиса, спасал мир. Ну или разные его кусочки. Но в спасении мира не всегда заключается только позитив, не считая, конечно, самой кульминации – спасения мира. Она уравновешивает все.
Полковник примостил задницу на стул у барной стойки, которая была частью кухни. Спальня была отдельно, а кухня и все остальное – в одном большом зале. Здесь можно было спокойно посадить авиалайнер, и чтобы тебя потом еще двухэтажный автобус у трапа встретил.
Полковник Паркер уселся, поерзал, положил трость на стойку и говорит:
- Как вкусно у вас пахнет. Освежитель воздуха?
Я чуть было не заржал – не только из-за его слов, но и из-за того, как он их сказал. Он голосом напоминал Элмера Фадда. И даже внешним видом. Я так и ждал, как он добавит, что «охотится на кволиков»,