Гермиона и подумать не могла, что придется столкнуться с такой деликатной проблемой. Живоглот прожил у нее двенадцать лет, когда он, вполне приличный и благовоспитанный кот, решил стряхнуть пыль со своего «бинго-бонго» (как выражалась тетушка Гермионы, любительница маггловского кино), или же попросту размять чресла. Впрочем, по кошачьим меркам Живоглот был мужчиной в самом соку, но Гермиона подозревала, у него случилось нечто вроде кризиса среднего возраста: кот отчаянно загулял. Не то чтобы раньше такого не бывало: конечно, раз в год Гермионе приходилось давать ему зелье, снижающее сексуальное влечение, и обычно этого хватало, чтобы не прерывать целибат кота и оставлять того «на скамейке запасных» еще на год.
Но на этот раз все было иначе.
Живоглот день и ночь орал так, что ее соседи в маггловском районе Лондона уже пару раз вызывали полицию с подозрениями, что «вон та лохматая женщина проводит сатанинские обряды с жертвоприношениями». Гермиона была возмущена до глубины души, ведь ее волосы давно не выглядели лохматыми, а единственным жертвоприношением, которое она совершила за последние три дня, было почти полное отсутствие сна в угоду никак не желавшему угомониться коту. Чего только она не перепробовала! И успокаивающее зелье, сваренное на полную луну, и сложные заклятья, которые не ленилась нашептывать часами над осатаневшим котом, и мольбы, обращенные к Живоглоту, что уже само по себе являлось доказательством — она упала ниже некуда.
— Ты упала ниже некуда, Гермиона, — так и сказал ей Рон за традиционным воскресным обедом в Норе. — Молиться коту? Тебе совершенно точно пора замуж.
После этого он быстро переглянулся с новоиспеченной женой Лавандой. Они обменялись взглядами из категории тех, что обычно вызывают желание у неженатых людей выколоть себе глаза.
— И вовсе я не молилась, — Гермиона раздраженно вскинула салфетку и положила на колени. — Просто просила его вести себя… потише.
Настал черед всех остальных переглянуться.
— А ты не думала свести его с кошкой? — едва дожевав тыквенное суфле, спросила Джинни.
Гермиона тяжело вздохнула.
— Разумеется, я приводила ему кошку, Джинни, и даже не одну. Но проблема в том, что Живоглот куда избирательнее, чем большинство мужчин, которых я знаю. — Гермиона не удержалась и неприязненно покосилась на Лаванду, которая кормила Рона с ложечки. — Так что при виде этих кошек Глотик лишь презрительно фыркает и возвращается к своим любимым тапкам.
— Подожди, к тем самым, на которых вышита стопка книг?! — слегка склонилась к ней Джинни и рассмеялась. — Святой Мерлин, Гермиона! Сразу ясно, чей кот, раз он сношается с книгами вместо того, чтобы заняться сексом с кошкой!
Гермиона лягнула ее, задев столешницу коленом так, что соусница опрокинулась и по скатерти растеклась мерзкого вида жижа.
В этот момент Лаванда, завизжав, подскочила и с криками: «Мой соус! Мой соус! Она разлила мой соус!» — принялась метаться из стороны в сторону в поисках палочки, а может, и мозгов. Гермионе очень хотелось надеяться на последнее.
— Ради всего святого, успокойся! — прикрикнула она на Лаванду, когда поняла, что надеждам не суждено оправдаться, и заклятьем вернула соус на место. — Мы тут, между прочим, обсуждаем серьезную проблему!
— Ах, да что ты заладила: «Проблема!», — раздраженно подбоченилась Лаванда, выпятив глубоко беременный живот. — Просто отрежь ему бубенчики — и все!
— Что? — нахмурилась Гермиона.
— Бубенчики, — немного успокоившись, со вздохом села за стол Лаванда и проникновенно посмотрела ей в глаза. — Отрежь Живоглоту бубенчики — и проблема решена.
Гермиона так и глядела на нее с полуоткрытым ртом. Она шутит? Или всерьез говорит про… «бубенчики»?
— А ведь это идея, Гермиона, — сквозь хохот произнесла Джинни. — Своди Живоглота к маговетеринару и попроси разобраться с этими маленькими надоедливыми…
— Это кощунственно! — стукнув кулаком по столу, поднялся Рон. — Мужчина уже не мужчина, если у него нет бубенчиков!
— Но это же кот, Рон, — справедливо подметил Гарри, кое-как сдерживаясь, чтобы не засмеяться. — Лаванда права: кастрация — лучшее решение.
— А я согласна с Роном! — скрестила руки на груди Гермиона, готовясь отстаивать честь «бубенчиков». — Как я могу так поступить с Глотиком? Как я могу лишить его бу… Да что это вообще за слово дурацкое — «бубенчики»? Кто его только придумал?! — помотала головой она и поймала взор Лаванды, которая выглядела столь воинственно, что, казалось, дай ей шпагу — она проткнет Гермиону насквозь. — Ладно, я лишь высказала свое мнение, — в сдающемся жесте вскинула руки Гермиона и вздохнула. — И все же я против…
— Кастрации, — вновь вкрадчиво подсказал Гарри, и Гермиона горячо кивнула, благодарно посмотрев на него. Очевидно, Гарри хорошо усвоил материал курса базовой колдомедицины, недавно пройденного в Аврорате, раз запомнил такие нужные слова.
— Твое дело, Гермиона, — откинулась на спинку стула Джинни. — Но я бы на твоем месте все же сделала это, пока…
Она не договорила фразу, а только сочувственно улыбнулась, но Гермиона знала, что она хотела сказать: «Пока ты совсем не чокнулась», «Пока ты не стала поклоняться коту», «Пока над твоими тапками окончательно не надругались, проделав в них дырку…»
Всю дорогу до дома Гермиона находила все новые «пока», причем одно страшнее другого.
И наконец она решилась. Долой бессонные ночи и головные боли! Долой беспочвенные обвинения в сатанизме и ссоры с соседями! Долой испорченные запахом аммиака и настойчивостью «бинго-бонго» тапки!
Долой бубенчики!
***
Гермиона быстро узнала нужный адрес и, запихнув орущего кота в клетку-переноску, аппарировала к больнице «Волшебная киска». Как заверял магический каталог, это была лучшая клиника, куда можно обратиться с любой проблемой, касающейся здоровья домашних питомцев. Гермиона недоверчиво покосилась на двухэтажное здание, напоминавшее обычный маггловский бордель: с вызывающей неоновой вывеской и деревянным фасадом, на котором местами облупилась краска. Сомнений быть не могло: владелец этой частной клиники наверняка озабоченный мужчина-гетеросексуал, потому как такое дурацкое название мог придумать только некто подобный. Живоглот, явно разделявший ее мнение, презрительно фыркнул и посмотрел на Гермиону с таким недовольством, словно одним лишь фактом, что она принесла его сюда, Гермиона осквернила существование всего кошачьего рода.
Однако внутри все оказалось совершенно иначе. Светлый холл будто дышал уютом, медперсонал, одетый в милые розовые костюмы, выглядел дружелюбным и навевал мысли о воздушном зефире, а люди с питомцами, спокойно ожидавшие приема, вероятно, чувствовали себя комфортно. Но самым удивительным было то, что и животные выглядели умиротворенно и смиренно сидели, лежали или лениво почесывались рядом с хозяевами, глядя на все вокруг с полным отсутствием интереса.