— Неисповедимы пути любви.
— Выпьем за это. — Браун снова поднял кружку.
После обеда столы отодвинули. Часть больных, или «немощных», как их тут называли, отвели в комнаты или на свежий воздух. Кое-кто из молодежи отправился в пивную, чтобы поиграть там в дротики, а дети ушли показывать Чарли и Парфе домашних животных. Джон Джордж и Хеллен собрались навестить викария, а мистер Браун повел Гарри к призовому барану. Гарри бросил взгляд на Куини, спрашивая у нее разрешения. Оба мужчины явно горели желанием шагать по полям, удобренным навозом, и она сказала, что ей лучше будет побыть в доме.
Женщины принялись за уборку.
Куини предложила свою помощь, но миссис Браун отказалась.
— Вы гостья, мадам. А работа довольно тяжелая, как говорит наш Джон Джордж. Отдыхайте.
Некоторое время она слушала будущую мать, которая еще не определилась с выбором имени. Рядом играли в куклы две малютки. Куини пообещала сшить несколько платьев для игрушек, когда вернется домой, а также одежду для будущего ребенка в знак благодарности за гостеприимство. Потом дети убежали, беременная миссис Браун заснула, и Куини осталась в одиночестве, если не считать Филана Слоуна, который сидел в углу, где его оставила Мэри Джейн.
Теперь она увидела, что волосы у него даже темнее, чем у женщины на портрете в «Красном и черном», и совершенно прямые. Глаза оказались голубыми, но поблекшими, водянистыми, не такого ярко-голубого цвета, какой, говорили, передала леди Кард своей дочери.
Глаза Слоуна не были похожи и на глаза Куини.
Она сделала ему реверанс, он вежливо кивнул, не глядя на нее.
— Сэр, — тихо сказала она, чтобы не разбудить спящую женщину. Настал момент покончить с сомнениями, ведь ради этого она и приехала. — Мистер Слоун, вы знаете меня?
Он покачал головой.
Да и как он мог узнать человека, которого ни разу в жизни не видел? Как он мог увидеть связь между взрослой женщиной с вьющимися черными волосами и давно пропавшим светловолосым ребенком своей умершей кузины?
И все же.
Ведь он был родственником леди Шарлотты Эндикотт. Они с ним одной крови. Интересно, а если между ней и Филаном была какая-то связь, она бы почувствовала?
Если бы и почувствовала, то не захотела бы этого. Филан Слоун платил кровавые деньги, обеспечивая ее жизнь. Он столько украл у лорда Карда, что приемная дочь Молли Деннис могла быть хорошо устроена, одета, накормлена, обучена… и использована для дальнейшего шантажа. Тем не менее, Филан Слоун вообще не узнал ее.
Куини не услышала отклика и в своей душе. Она тоже не знала этого человека. Не могла представить его ни щедрым благотворителем, ни родственником, ни воплощением зла. На самом деле он был просто жалким человеком, ожидавшим дочь хозяина гостиницы, как Парфе ждал прогулки или костей. Куини погналась за туманом в надежде, что кто-то укажет на нее пальцем, назовет по имени, вернет ей подлинность. И что в конце концов она получила? Горсть пустоты.
Куини вышла за дверь, глубоко вдохнула чистый деревенский воздух, посмотрела вдаль. Потом заглянула к себе в душу. И увидела все ту же робкую девочку.
Вскоре к ней присоединилась миссис Браун, уже без передника и в чистом кружевном чепце. Она извинилась, что оставила гостью одну.
— Нет, это я должна извиниться, что не помогла вам. Мне знакома работа на кухне.
Миссис Браун засмеялась:
— Еще одна пара рук, и понадобится вдвое больше времени на уборку.
Куини вынуждена была согласиться. Она по собственному опыту знала, что на работу, с которой она могла справиться за час, у ее помощниц уходило три.
Они поговорили о гостинице, о постоянно растущем семействе миссис Браун, о том, как мужчины относятся к женщинам. Куини обнаружила, что хозяйка — умный, знающий человек, а не тупая фермерша, которая думает только о капусте, своих коровах и домашнем хозяйстве, как ее описала Хеллен.
Семейство Браун оказалось весьма начитанным, два сына окончили университет. Иногда они ездили в Лондон, чтобы сходить в театр или оперу — слава Богу, не в тот скандальный вечер с Гарри, — читали столичные газеты. Леди Дженнифер понравилось бы общение с женой фермера, подумала Куини.
Затем, как она и предполагала, разговор зашел о мисс Петтигру. К счастью, миссис Браун интересовали достоинства Хеллен, а не ее происхождение. Что ж, она девушка приятная, веселая, обожает Джона Джорджа, что для матери важнее хорошего происхождения. А если миссис Браун не заметила, что у Хеллен нет и половины ума ее сына, то Куини не собиралась ее информировать. Зато Джон Джордж не имел и половины красоты Хеллен, так что миссис Браун могла теперь ожидать умных и красивых внуков.
— Я считаю, что нельзя винить детей за поступки их родителей, — сказала миссис Браун. — Нужно винить родителей за то, что не подумали о будущем ребенка, допустили его незаконнорожденность. Но видимо, миссис Петтигру не так уж плоха, раз достойно воспитала своего птенчика, и по большей части самостоятельно.
— Она прекрасная женщина.
— Я не знала, что вы с ней знакомы. Я думала, вы недавно познакомились с юной мисс.
Проклятие! Глупые ошибки вроде этой могут навлечь беду на ее голову. Она должна точно придерживаться своей истории, забыть о своих попытках не обманывать приличных людей.
— Я слышала о миссис Петтигру много хорошего. От Хеллен и других. Вы правы, о матери нужно судить по достоинствам ее потомков. Своими вы можете гордиться.
Похвала доставила миссис Браун такое удовольствие, что она забыла о противоречиях в рассказе Куини, равно как и об отсутствии ее французского акцента.
— А вы? — спросила она. — Ваш первый муж не дал вам детей, но вы собираетесь иметь собственных?
— Я очень этого хочу. Если для них будут созданы должные условия.
Миссис Браун одобрительно кивнула. Она могла принять в качестве невестки внебрачную дочь барона, однако не хотела превращать респектабельную гостиницу в приют для сбившихся с пути женщин, а также их незаконнорожденных детей.
— Пока у меня есть Чарли. Я заменяю ему родителей и нахожу эту обязанность очень ответственной.
— Это правильно. Нельзя быть слишком уверенной в себе, можно наделать ошибок. Вроде он хороший парень, так что вам остается только любить его, ободрять, наставлять на путь истинный и думать о его будущем.
— И все? — засмеялась Куини. — Я думала, надо будет нянчиться.
— Он почти взрослый. Его не требуется, как младенца, держать на руках и баюкать.
Не желая думать о своих пустых руках, Куини сменила тему.
— Еще у меня есть хорошая собака. — Если бы еще Парфе сидел рядом, а не занимался исследованиями.
Миссис Браун неодобрительно прищелкнула языком.
— Мы держим здесь только тех собак, которые помогают нам в работе. Пастушьих и им подобных. И не пускаем их в дом.
— Но Парфе тоже работает. Он эмблема моего магазина, ходячее объявление, тем более с его величественными манерами. А кроме того, он прекрасный сторож.
— Он вообще не похож на собаку, особенно с этой прихотливой стрижкой. Я таких отродясь не видела.
— Он не хуже любой охотничьей собаки и всегда может составить хорошую компанию.
— Как лорд Хэркинг?
О, в этой миссис Браун тоже было нечто от ищейки.
— Его сиятельство — отличный компаньон. И прекрасный кучер, — добавила Куини, зная, что хозяйка желает выяснить, не любовники ли они с виконтом.
Миссис Браун не считала себя ханжой. Молодость есть молодость. Она могла закрыть глаза на длительные прогулки своей дочери с нездоровым джентльменом, однако не могла допустить присутствия за столом джентльмена с любовницей. У нее лично нет предубеждений, но с Хеллен и Джоном Джорджем может вернуться викарий на чай с тортом. Нельзя же одновременно принимать священника и любовников. Тем не менее, обидеть гостью она тоже не могла.
Куини рассеяла ее опасения:
— Лорд Хэркинг скоро возвращается в свое поместье. А у меня останутся моя собака, магазин и юный Чарли.