Завтракали мы не в Столовой № 1, а тут же, при гостинице, которая, к слову, отстояла от «Предприятия общественного питания» на добрых пятнадцать километров. Но ни на количество, ни на качество пищи это никак не влияло. Назвавшийся буфетчиком одноглазый мужчина со страшно обожженной головой и плохо двигающейся левой рукой, одетый в одежду защитного цвета с тремя красными и двумя желтыми нашивками на груди, сообщил нам, что на завтрак он может предложить треску жареную с пюре, сосиски с горошком, яичницу с колбасой, сыр трех сортов и колбасу двух, кофе со сливками или чай с сахаром, печенье. Не уверен, что хоть кто-нибудь, кроме Алеши, у которого опять был «постный» день, соблазнился рыбой. После вчерашнего чая, мы всем рекомендовали взять именно его, но те, кто взяли кофе, тоже ничего не проиграли: кофе был тоже необычный, на кофе не похожий. Точно, что он был совсем не желудевый, не цикорный и не ячменный. И пах так, что голова кружилась. Скорее всего, это был — «кофейный кофе», но спросить мы постеснялись. Не хочется все-таки показывать перед хозяевами свое незнание.
Я уже допивал чай, когда «буфетчик» подошел ко мне:
— Слушай, сынок, а ты в Пскове никогда не бывал?
От удивления я чуть было не поперхнулся горячим чаем:
— Бывал… то есть был… один раз…
Он усмехается, от чего его испещренное лоснящимися пятнами лицо приобретает жутковатый вид:
— Так и я тоже там не всю жизнь прожил… Это не ты со своим звеном возле Гдова финнов прижучил, да так, что они даже бэху бросили?
Было такое. Мы обошли финские позиции по старой дороге и врезали им, да так, что они бросили не только БТР, но еще и два десятка автоматов, три пулемета и миномет с запасом мин…
— Я…
— То-то я смотрю, мне твоя физиономия знакомой кажется — он широко, насколько позволяют ожоги улыбается. — Не узнаешь? Немудрено, знаешь ли. С тех пор произошел «ряд волшебных изменений милого лица». Ленька я, Леонид из противотанкового…
— Гармонист?!
Леню-гармониста под Гдовом знали решительно все — и наши, и финны. Каждый вечер, если только не было атаки, с позиций противотанкового взвода раздавались задорные наигрыши, сопровождаемые не слишком цензурными частушками старинного и собственного сочинения. Вот несколько из наиболее пристойных:
Как за ПРО поляки Облизали НАТУ сраки. Мы чуть-чуть передохнем И туда им х… воткнем Скандинава-сына мать В Псков послала воевать. Х… осколком оторвало: Ты куда послала, б…?!!Я много раз видел его — чубатого, веселого, готового в любой момент пуститься в пляс…
— Где тебя так, товарищ? Под Гдовом?
Он машет рукой:
— Да нет, это года два тому, под Ташкентом. Мы туда за зипунами ходили…
— За чем?!
— Ну, если по официальному, то «в составе агитбригады „Комсомольского прожектора“ ездил обеспечивать очередные поставки в центр». А по-нашему, по-простому — за зипуном ходил…
— Постой, Лень, постой… Ты толком поясни: как это тебя в Ташкент занесло? Нам же говорили, что они вам не подчиняются…
Леонид подсаживается к нам за стол:
— Да че тут объяснять, браток? — удивительно, но он использует обращение, принятое между вожатыми во времена Деда Афгана, — Не подчиняются они временно. ВРЕ-МЕН-НО — ясно тебе? А от поставок в центр их никто не освобождал. Вот мы и ездим, объясняем, уклонистам бестолковым, что нужно не забывать, кто их с верблюдов поснимал и людьми сделал. Убеждаем войти обратно в состав СССР, а потом и в ВССКР. Но они ж тупые, бараны. Не понимают своего счастья. Только ведь хлопок, чай, сахар и прочее поставлять они в Центр обязаны? Обязаны. Вот мы и ездим. Ну, иногда, конечно, чего еще прихватываем…
И с этими словами он показал мне руку с красивым серебряным перстнем.
— Ой! — тихо выдохнула сидящая рядом Катя, а меня словно кипятком ошпарило с ног до головы.
Берут чужое?.. Прихватывают?.. За зипунами?.. Выродни?..
Краем глаза я заметил, как потянулся к кобуре Негуляев, как Сергиенко, словно невзначай, положил руку на автомат, как напряглись все остальные… Нет! Не может быть! Не могут люди, у которых по утрам исполняют почти наш гимн, у которых есть пионеры и комсомольцы, которые строят коммунизм, быть выроднями!..
— А что вы еще прихватываете? — чересчур спокойно поинтересовался Виталий.
Мама! А кобура-то, кобура! Уже расстегнута!.. Не-е-ет!!!
— Стой, Виталька! Стойте все! — я в прыжке достаю Негуляева, и прижимаю его руку. — Стоп! А ну, скажите мне кто-нибудь: Робин Гуд был выродень?
— Не-е… — тянет кто-то из мальков неуверенно, — не-е… Какой же он выродень? Он же Робин Гуд…