Посмотрев снова, я не увидел этого маленького дурака у двери — он стоял согнувшись посреди дорожки у ворот разглядывая какую-то чёрную опрокинутую букашку
Сейчас мне нужно с ним расстаться. Но ребёнок, подумала я и вдруг ощутила странную слабость и головокружение, сердце заколотилось со страшной силой — это что-то новое в его репертуаре. Я несколько раз бессмысленно повторила вслух: ребёнок? Ребёнок?
Только не смотреть на него — это ослабляет меня в борьбе с ним, в конце разговора она просто кричала на меня
Я глубоко вздохнула и сосредоточилась: я не могу бросить ребёнка на произвол его гнева. И опять у меня перехватило дыхание на слове ребёнок
А уже минуту спустя я возвращаюсь к окну, и что я вижу? Высокий старик довольно сомнительной внешности, да ещё и в длинном плаще, стоит рядом с Идо
Я снова и снова повторила: ребёнок. Слово было новым, у него был незнакомый вкус, и каждый раз, произнося его, я чувствовала прилив сил, и вдруг мне пришло в голову что-то, от чего я перестала дышать
А вдруг старик уже успел что-то с ним сделать. Я услышал, как он спросил Идо: «Ты маленький Эйнгорн?», а Идо только смотрел на него, наверное уже плохо соображая от холода
Это невозможно, как, и почему сейчас, когда я занята совсем другим
Старик наклонился к нему и спросил, дома ли папа или мама, а Идо только смотрел
Подойдя к календарю в кухне, я считала дни, но в голову ничего не шло, слова рассыпались, как разорванные бусы. Сосчитала ещё раз, считала на пальцах, получалось одно и то же. Я села и начала дрожать
Старик спросил, что он делает тут на улице, а Идо только смотрел на него, и я почувствовал, что старик считает его дебилом
Я встала, чтобы позвонить Амосу, и упала обратно в кресло. Пыталась понять, что я чувствую, но не было ничего кроме маленького, но очень решительного знания, говорившего мне, что я ошибаюсь
Старик пошарил в кармане, я кинулся к двери, распахнул её и спросил, в чём дело, уважаемый
Успокойся, сказала я себе, и немедленно все сигналы, посылаемые телом в последние недели, вся эта внутренняя суматоха, изменения, вкус кофе, но я же уже несколько месяцев не лечилась, этого не может быть, чтобы после стольких лет страданий и мучений вдруг
Старик немного испугался — я был раздет и казался готовым к драке — и сказал с улыбкой, всё в порядке, я только принёс письмо из мэрии, которое по ошибке доставили нам
И тут я наконец вспомнила о Яире и ребёнке и поняла, что я обязана держать себя в руках и всё отложить, пока Яир не впустит ребёнка в дом
Старик протянул письмо, но вместо того, чтобы убраться, заинтересовался ситуацией и сказал со значением, как бы для Идо, что маленькие дети могут заболеть воспалением лёгких, стоя так на улице
Сосредоточившись изо всех сил, я думала о бедном ребёнке, бедном ребёнке, бедном ребёнке, над которым в эту минуту занесено остриё вращающегося меча, и понимала, как он несчастен, и как от этого несчастен Яир
Я ответил старику, но тоже глядя на Идо, что как только «маленький ребёнок» попросит прощения, ему разрешат вернуться в дом после того бардака, который он нам тут устроил
Я вспомнила, как он читает ему перед сном, с какой нежностью он о нём писал, как я всегда чувствовала, что он лучше умеет быть отцом, чем я матерью, именно потому, что Идо здоровый ребёнок, да, потому что у него больше точек соприкосновения с душой своего ребёнка
Идо сжался от незнакомого слова «бардак», как будто я его ударил
А так как я не знала, чем смогу им помочь, то тоже сняла туфли, это было дико и глупо, но в ту минуту казалось вполне логичным, свитер я тоже сняла и осталась в тонкой блузке, каждое прикосновение к собственному телу было новым и радовало, но ещё и пугало, будто я разворачиваю подарок, который мне пока не принадлежит
Старик отступил на шаг и недоумённо хмыкнул, а я сверлил его взглядом до тех пор, пока он не убрался со двора
В доме было холодно, но я не стала топить печь. Я подумала, что теперь заболею. Теперь мы с Идо заболеем. Теперь я, Идо и Яир заболеем одной и той же болезнью
Я быстро развернулся, вошёл, хлопнув дверью, и немедленно бросился к окну
Но я же должна быть здорова теперь, здорова
Я увидел, как Идо осторожно разжимает ладонь, а в ней — красная конфета, которую этот старый хрыч таки сумел ему сунуть