Он продолжал болтать со смесью надменности и страха, и меня не покидала мысль, что я тоже в чём-то виновата, что он изо всех сил толкает себя в бездну, чтобы оттуда призвать меня на помощь, вынудить меня его спасти
Мне надоели её вопли, я представлял её менее хрупкой. Не прерывая разговора, я отрезал себе толстый ломоть хлеба и намазал его маслом. Уложил сверху ломтик помидора, посыпал солью и иссопом и приготовился перекусить. Что же мне, голодным из-за него оставаться?! Я охотно объяснил ей, что ничего против него не имею, я даже уважаю его за стойкость, сказать по правде, было страшновато увидеть такое упорство в этом пацанёнке пяти с половиной лет
А тебе тридцать три, без особой надежды вспомнила я. Я начала понимать, что, воюя с ребёнком, он в то же время ополчается и против меня, и всякий раз, умоляя пощадить ребёнка, я тем самым приношу ему вред, всё больше натравляя на него Яира
Но тут я случайно взглянул в окно, и у меня пропал аппетит. Выбросив бутерброд в мусорное ведро, я мысленно закричал ему, чтобы уступил в конце-то концов, пусть сделает три шага и постучит в эту чёртову дверь, что он мне тут разыгрывает оскорблённую честь
Мне показалось, что я слышу далёкие раскаты грома, похолодало, я вся покрылась гусиной кожей и пробормотала ему: «Но ты же любишь своего ребёнка, ты же его любишь».
В эту минуту он и упал. Одна нога подогнулась под ним, но он сразу же вскочил и потащился к плетёному креслу качалке во дворе
Господи, подумала я, великий Боже, оставь все свои дела и сделай так, чтобы там у них всё закончилось хорошо
Он улёгся поперёк кресла, голова свесилась с одной стороны, а ноги с другой, а глаза открыты и смотрят на высохший лимон, завалявшийся в траве с лета
Наверное, из-за того, что я на минутку умолкла, он снова бросил трубку. Не говоря ни слова, не придав этому никакого значения, будто совсем про меня забыл. Я снова опустилась в кресло и опять сосчитала по пальцам дни. Я подумала, что, как только будет минута покоя, нужно всё привести в порядок, но покоя не было
В голове, как на закрытом просмотре, кто-то прокручивает мне всю картину: Идо на улице и меня, подсматривающего за ним, всё это повторяется без всякой надежды, лысеющий мужчина склоняется к щели в жалюзи посмотреть на собственную порнографию
Я сразу же, не давая себе времени на сомнения, набрала его номер. Это безумие, подумала я, что восемь месяцев я не решалась ему позвонить. А сейчас — уже третий раз за одно утро
У меня посинела кожа на руках, и я понял, что надо спешить, времени у меня оставалось не много — мне известны симптомы, я раскрыл все окна, по дому пронёсся порыв холодного ветра, я постоял, снова и снова ощущая его режущие удары, потом подбежал к окну и увидел, что он встал и сделал несколько шагов вперёд, вернулся назад и остановился в растерянности
При всей абсурдности ситуации, при всей моей растерянности и угнетённости, я почувствовала особую радость, будто у нас с Яиром вошли в обыкновение утренние беседы
Он ухватился рукой за свой стручок и сжал его, оглядываясь по сторонам с рвущим мне сердце отчаянием
Воздух вдруг сделался чистым и натянутым, и ветер внезапно прекратился, ни один листик не шевелился, и я подумала, ну вот и он
Сейчас он уступит, у него не будет выхода, ему нужно в туалет по малой нужде, и покончим с этим, наконец. И он действительно начал переступать стиснутыми ногами в сторону двери, остановился перед ней, но не постучал. Я мысленно сосчитал до пятидесяти и открыл глаза — он так и стоял с опущенной головой против двери и не стучал, и не стучал
Дождь, первый
Я вдруг вспомнил, как Майя когда-то просила научить её, как укладывать мальчику пипку в пелёнке — вверх или вниз… Попроси прощения, заорал я и вонзился зубами в собственный кулак
Первые неуверенные капли на листьях лимона. А теперь — на жимолости. На жасмине. Вот и бугенвиллея намокла. С листьев смывается пыль. Тяжёлые капли на оконном стекле
Следы зубов на кулаке и капли крови слегка испугали меня
И сразу усилился, наполнился, зашумел, будто всё, что собиралось на небе с начала осени, всё это воздержание
Я видел, как Идо поднимает голову, удивлённо озираясь, протягивает руку к небу, и не понимал его движений, это было похоже на танец, он казался счастливым, и я подумал, что он сходит с ума