В одиночную палату стекается целая вереница врачей, вынося свой неутешительный вердикт: отравление цианидом, состояние нестабильно-тяжёлое и никаких гарантий, что девчонка выкарабкается.
А дальше — реанимация. Хрупкое тело, обтянутое проводами. Кислородная маска, капельница, искусственная кома.
В полной прострации бреду по тёмному коридору. Бью ни в чём неповинную стену кулаками. В бессилии опускаюсь на кушетку, закрывая лицо ладонями, и сижу так несколько бесконечных минут.
— Вам нужно обработать раны, — говорит женский голос поблизости, и я выпадаю из анабиоза.
Резко поднимаюсь, наплевав на обращение медсестрички, и иду на парковку пружинистыми размашистыми шагами.
Дома первым делом отыскиваю Луизу и тяну её в спальню. Я в том состоянии, когда уже не различаешь добра и зла.
Плотно прикрываю дверь и поворачиваюсь к женщине.
Блондинка соблазнительно улыбается, подходит, покачивая бёдрами, распахивает платье.
Я быстро осматриваю соблазнительное кружево, плотоядно улыбаюсь, тяну женщину на себя, резко разворачиваясь, и прижимаю её к двери. Предплечьем зажимаю её горло и низким голосом, не терпящим возражений, задаю один-единственный вопрос, волнующий меня в это мгновение:
— Твоих рук дело, конфетка?!
7. Ася
Меня мучает жажда, а голова раскалывается от нестерпимой боли. Я приоткрываю глаза и тут же закрываю их снова. Белый тусклый свет слепит меня, вызывая приступ тошноты.
Я пытаюсь подняться, но тут же падаю без сил и тихо зову:
— Бабушка?!
Хотела бы я знать, какого чёрта со мной произошло! Внезапно холодею, когда чувствую на лице тяжёлое опаляющее дыхание. Он пахнет табаком. Дышит так шумно и быстро, словно мотор тарахтит.
— Ася? — моё имя звучит раскатом грома, и я моментально вспоминаю последние события и распахиваю глаза.
Два чёрных агата сведены к переносице, смотрят изучающе и смягчаются.
— Ася, — выдыхает мужчина и берёт мою руку.
Прослеживаю взглядом это движение. Моя рука вся увита трубочками, тянущимися от трёх катетеров.
— Богдан… — Давыдович, конечно, но я замолкаю, прикрывая глаза.
От тихих слов, произнесённых мною, горло раздирает от боли. Я снова открываю глаза и снова предпринимаю попытку заговорить.
— Что случилось, Богдан… — горячий палец ложится мне на губы.
— Помолчи, — говорит с нечитаемым выражением на лице. — Не трать силы, Ася. Ты ещё слишком слаба.
— Почему? — всё-таки произношу, чувствуя движение пальца по губам.
Мужчина лишь прикрывает глаза на мгновение. Очерчивает злосчастным пальцем контур моих губ.
— Тебя пытались отравить, Ася. Больше этого не повторится. — И только я хочу задать следующий вопрос, он шумно выдыхает: — Пожалуйста, Ася. Сначала тебя осмотрит врач, потом — в случае, если будет позволено, — ты поешь, и только потом мы немного поговорим.
Мужчина гладит мою щёку и отступает в сторону. В это время в палату входит врач. Он внимательно осматривает мои глаза, кожные покровы, язык, ощупывает лимфоузлы.
— Всё в порядке, док? — спрашивает Тихонов.
— Да, благодаря тому, что мы спешно ввели пациентку в состояние медикаментозной комы и сделали полную очистку организма, сейчас состояние значительно лучше. — отчитывается перед ним врач. — Эти две недели…
— Две недели?! — испуганно переспрашиваю, резко вскакивая на койке, и смотрю прямо на Богдана.
Он морщится. Мне кажется, он сильно изменился за прошедшее время. Так, сходу, и не скажешь, в чём именно заключаются эти перемены, но теперь он выглядит чуточку иначе. Тихонов быстро подходит ко мне, наклоняясь, заключает в свои стальные объятия и говорит:
— Тише, Ася, не устаивай истерику.
Я хочу возразить. Разве можно не знать, что ты близок к истерике? Но стоит только почувствовать его крепкие, надёжные руки, я сразу вспоминаю тот вечер, который случился для меня только вчера. Вспоминаю, как задыхалась, пока странная пена бурлила и выплёскивалась из меня, и начинаю рыдать.
Мужской подбородок упирается в мою макушку. Сквозь сжатые зубы он выговаривает что-то врачу. Я не разбираю слов. Прямо у меня под ухом отбивает оглушающе-громкую дробь его сердце.
«Бух-бух-бух», — отсчитывает секунды, и я затихаю.
Всхлипываю жалобно, высвобождаю руки, зажатые между нами, и нерешительно обвиваю ими мужское тело. Почему-то я знаю, что могу ему доверять. На самом деле он не хочет причинить мне вред. Тот вред, который настоящий. Не он меня пытался убить, но я уверена, что он сделает всё возможное, чтобы защитить меня. Глупо ли? Возможно. Мне просто больше не на кого положиться, а он… Вот он, рядом. Этот странный, пугающий меня мужчина с тёмными глазами и горячими руками.