Особенно, когда на лице Аси вспыхивает искренняя радость и удивление при виде меня. Нет, она, конечно, смущена, но не испытывает страха. И это лишний раз убеждает меня в том, что произошедшее, скорее, случайность, чем намеренный акт измены. Боится тот, кому есть что скрывать.
А Ася, сверкая улыбкой, подходит прямо ко мне, мешкает одно короткое мгновение, но тут же бросается мне на шею.
— Ты вернулся! Я так скучала!
Обхватываю её талию свободной рукой, отрывая от земли, жадно вдыхаю запах её волос и делаю то, чего отчаянно желал все эти дни и ночи. Наконец-то целую её.
Где-то на периферии сознания маячит мысль, что только что какой-то кретин касался её губ, но я отгоняю её подальше, не позволяя снова вернуться в исходную точку ненависти и негодования. Ася не отвечала ему взаимностью. Вот, что действительно важно.
— Здравствуй, куколка, — усмехаюсь ей в губы.
— Здравствуй, Богдан. Цветы мне?
Протягиваю ей букет, и она застенчиво принимает.
— Ну а кому ещё? — удивляюсь я. — Хотел сделать тебе приятный сюрприз.
— У тебя получилось, — Ася прикусывает губу, утопая лицом в благоухающих лепестках. — Я рада, что ты приехал за мной.
— Правда?
— Да, очень, — сияет она, нежно улыбаясь, и я ничего не могу поделать, бросая быстрый взгляд на её приятеля, что так и топчется неподалёку. Ася снова льнёт ко мне. — Ты всё видел, да?
Пожимаю плечами, словно ничего значительного не произошло, когда в глубине души мечтаю придушить сопляка. Возможно, так и стоит поступить, чтобы у моей маленькой сладкой куколки не возникало ни единого соблазна на повторение. Но вместо этого снова концентрирую внимание на Асе.
Вот она, причина моих эмоциональных качелей. Та, что легко толкает на безумства, и та же, что заставляет сдерживаться. Когда смотрит на меня своими шоколадными глазами, кажется, ничего в этом мире нет важнее и первостепеннее. Так легко забыться, забыть о проблемах и заботах. Хотя бы на одно долбанное мгновение забыть обо всём, что ни на секунду не даёт расслабиться.
— А у меня есть отличная новость! — врывается в мои мысли Ася.
— Правда?
— На самом деле, просто потрясающая, Богдан, — Ася берёт меня за руку и ведёт к своему… кхм… приятелю. — Это Максим, мой однокурсник. Макс, это мой муж, Богдан Давыдович.
Мне хочется засмеяться в голос. Ничего более нелепого в моей жизни ещё не случалось. Да и вряд ли это возможно. Кому в здравом уме вообще может прийти в голову познакомить мужа с любовником?! Столкнуть меня лоб в лоб с тем, кто посмел коснуться губ моей жены?
— Дядя Максима работает с экспериментальным лекарством от рака и наблюдает положительную динамику даже в очень запущенных случаях… — Ася всё говорит и говорит, что-то объясняя, то сбивается, путается от переживаний, то замолкает, заглядывая мне в глаза.
Вот почему она устроила этот цирк и показуху. Я думал, она действительно обрадовалась встрече, а ей просто нужны деньги!
— Сколько? — спрашиваю, и малолетний ловелас показывает мне выставленный иностранной клиникой счёт. Нехилая сумма. Выглядит всё чин чинарём, но доверять на слово я не привык и не обязан. — Мой юрист проверит, и тогда я оплачу.
Я не смотрю на Асю. Пересылаю себе документ, беру её за руку и веду к машине. Она затихает, почувствовав волны негативной энергии, растекающиеся во все стороны от меня.
Поверить не могу, что купился на поведение этой чёртовой куклы, а теперь испытываю глубокое разочарование! Но даже в самых потаённых уголках сознания не хочу признаваться в этом себе или кому-либо другому.
На выезде из города Ася отмирает и тихо уточняет:
— Ты всё-таки злишься, да?
— Нет, — кидаю на неё равнодушный взгляд.
— Ну-ну! — протягивает медленно и неожиданно всхлипывает с обидой: — Ты думаешь, мне это надо было? Думаешь, я хотела?
Ну, вот. Снова решила включить старую пластинку, словно сам не знаю, что и не надо, и не хотела, но я пришёл и всё испортил.
— Наверно, было бы правильней, если бы хотела, если бы желала! Как минимум, чтобы отомстить тебе, да, Богдан? — она говорит будто на незнакомом мне языке. Ни черта не понимаю! — Наверно, я должна сейчас испытывать удовлетворение, что якобы изменила тебе, да?
— Лучше помолчи, — предупреждаю я тихим, но твёрдым голосом.
— Почему я должна делать только то, что ты мне велишь? Почему тебе даже в голову не приходит, что у меня тоже есть чувства?!
— Не понимаю твоего недовольства, — цежу сквозь зубы, только бы не вспылить. Я поражён собственной выдержкой сегодня. — Ты получила, что хотела? Какие у тебя теперь претензии? Нет претензий? Может, ещё одно желание миллионов на восемь?