— В твоей голове хоть раз возникла мысль, что этого могу захотеть я? Ты хоть раз задумывался о том, что мы могли бы стать нормальной семьёй и родить ребёнка?
Нет. Не задумывался. Нам нельзя. А раз нельзя, то и думать тут не о чем.
— Ты не думал об этом! Знаешь почему? — Ася ждёт от меня ответа, но я молчу. Поэтому она продолжает: — Потому что на самом деле я не нужна тебе, Богдан. Ни как человек, ни как личность, ни как равнозначный партнёр. Тебе плевать, чего хочу я.
— Не говори глупостей, последние недели я только и пытаюсь воззвать к тебе как к личности.
— Зачем? — вопрошает она. — Зачем, Богдан?
— Затем, что ты мне нравишься такой, какая есть, а не такой, какой ты стала, — взрываюсь я. — Мне нравится твой огонёк, изюминка, которой ты меня покорила. Мне нужна та живая и яркая девушка, которая делала всё мне назло, заставляя присмотреться к ней как к личности.
— До очередной возведённой тобой стены? Сколько раз мне придётся ещё разочароваться, скажи? Знаешь, в чём твоя проблема, Богдан? Ты боишься подпускать меня к себе. Или, может, ты просто этого не хочешь? Так ты определись, что тебе нужно: жена — покорная кукла, или жена — равнозначный партнёр? Я устала от твоих заморочек, ты понимаешь? Я не просила этого всего! Я никогда не просила, чтобы за моей спиной решали, рожать мне детей или нет, чтобы мне указывали, что и как часто мне есть и как себя вести. Когда человек тебе нужен, ты себя готов перекроить вдоль и поперёк, Богдан. Ты — не готов. Поэтому не надо мне говорить, что я якобы тебе нужна, когда это совершенно не то, что ты чувствуешь на самом деле.
— Я здесь. С тобой. Как вчера, позавчера и все эти дни. Я поставил на паузу свои дела, весь свой бизнес, всю свою жизнь, чтобы быть рядом с тобой. Да, Ася, очевидно, ты права. Я абсолютно не готов жертвовать своими эгоистичными и мелочными занятиями ради кого-то столь небезразличного мне, как ты.
— Это просто слова, Богдан. Я тоже могу тебе сейчас наговорить всякого, только суть от этого не меняется. Не знаю, почему ты нянчишься со мной, возможно, так требует твоё понимание о браке, но я жду большего. Всегда буду. Ты же… Ты просто не в силах мне это дать.
— Ты можешь попросить у меня всё и увидишь, что я готов в лепёшку расшибиться, но дать тебе желаемое. Я готов сыграть с тобой в эту игру, — опрометчиво говорю ей.
Неожиданно её прекрасное лицо озаряет улыбка. Как же я скучал по этому нежному, изящному изгибу губ, по очаровательным ямочкам на её щеках, по тому, как лукаво сощуриваются её шоколадные глаза.
— Я хочу ребёнка, Богдан, — проговаривает Ася, вбивая в крышку моего гроба последний гвоздь.
Меня словно со всей скорости впечатывает в бетонную опору моста. Желчь поднимается к горлу, подскакивает внутричерепное давление. Да я, млять, в полном замешательстве!
Как из всего невозможного она умудряется выбрать самое нереальное?!
— Что за вздор?! Попроси что-нибудь нормальное!
— Это нормальное желание в нормальных отношениях!
— Чушь!
— Вот видишь! Все твои слова так и останутся просто словами. Как всегда. Красивые или нет, они никогда не отражают твоих истинных чувств. Просто признайся, Богдан, скажи мне это уже, чёрт возьми! Скажи, что тебе плевать на меня, что я тебе не нужна, что тебя интересует просто секс! Потому что любой нормальный мужчина, которому нужна женщина, рассматривает перспективу рождения совместных детей, а не вступает за её спиной в тайный сговор со своим знакомым врачом и не планирует перевязать ей трубы!
Её губы дрожат. Ася стоит и смотрит в ожидании ответов, которые я не могу ей дать. Кому нужна такая правда?! Мне тошно, что она вынуждена пройти через этот кошмар. И мне хотелось бы, чтобы было иначе, но эта история не про нас.
2002 год.
Косой дождь лупит прямо в лицо. Я вымок уже насквозь, но не могу найти в себе сил подняться на ноги и убраться подальше отсюда.
Ребёнок, что истошно визжал, вызывая единственное желание заткнуть ему чем-нибудь рот, да поскорее, вдруг резко замолкает. Словно предчувствует беду.
И в этот самый момент мою спину, лежащие на мокрой траве тела, груду покорёженного металлолома, ещё полчаса назад значившегося одной из лучших иномарок города, самого затихшего младенца, поляну, косые капли дождя, весь этот мир освещает свет нескольких пар фар.
Тачки тормозят в считанных сантиметрах, но я не могу подняться с колен. Так и сижу в грязевой лужице, чувствуя раздирающую внутренности боль и невыносимую пустоту в душе.