Времени впереди много, глядишь, эта ночь забудется как кошмарный сюрреалистичный сон, и мне никогда не придётся претворять в жизнь это безумие.
— Я даю тебе слово, Хасан. Ради своей мести я готов на это. Я женюсь на девчонке, едва ей исполнится восемнадцать и превращу её жизнь в кошмар. Уж поверь, у кровинушки моего ненавистного врага никогда не будет потомства.
— Не сдержишь слово, я при тебе разделаю девку и достану из её матки угрозу и доказательство твоей неверности нашему делу, — глухо говорит Габбас и устремляется к машине.
Я не провожаю его взглядом. Лишь слышу, как за спиной хлопает дверца, заводится мотор и машины покидают полянку. Мой взгляд прикован к младенцу на моих руках. К маленькой девочке, в судьбу которой мне пришлось вмешаться, чтобы сохранить эту хрупкую жизнь.
Как Маша Миронова сказала, что зовут её дочь? Ася? Я ослабляю хватку, и она кряхтит. Высвобождает ручки, зажатые между нами. Цепляется мертвой хваткой в края моей куртки. Зажатые в кулачки пальчики размером с пятачок, а сама она не больше куклы.
— Ну и в историю попали мы с тобой, куколка, — от безысходности говорю ей, потому что меня напрягает её внимательный взгляд. Будто младенец способен хоть что-то понять! — Поехали к бабушке, Ася.
Я не смотрю на тело Маши. Эта страница прошлого отныне перевёрнута навсегда, а на новом листе бумаги пока нет ни строчки. Мне остаётся надеяться, что за восемнадцать лет жизнь круто изменится и мне не придётся осуществлять дрянной план, где моей женой станет этот ребёнок, которого я должен бы ненавидеть, но почему-то жалею.
Наши дни.
Ася разочарованно вздыхает. В очередной раз.
— На это тоже ничего не ответишь?
— Погорячился, — с досадой выплёвываю я. — Но это ровным счётом ничего не значит.
— Это значит слишком много для меня. Нельзя просто сказать: «Я погорячился», и считать, что тебе всё сойдёт с рук. Кто ты такой, чтобы решать, рожать мне или нет когда-нибудь ребёнка? Кто тебе дал такое право?! Ты себя богом возомнил?
Я устало прикрываю глаза. Была бы моя жизнь проще, если бы всё закончилось сразу, ещё в ту ночь? Несомненно. Но теперь я не хочу гадать, как всё было бы просто, легко, постоянно и ненапряжно в моей жизни. Ведь тогда в ней не появилась бы она.
— Я был не прав, Ася. Погорячился, говорю же. Мне жаль, что ты это услышала.
— Ты просто эгоист, Богдан. Ничего тебе не жаль. Твоё мнение обо мне мерзкое. Словно я для тебя кусок мяса!
Я прохожу мимо и иду по мосткам обратно в сторону территории рыбхоза.
Мне не хотелось бы вываливать на неё сейчас ту давнюю историю, рассказывать все мотивы и последствия, что неминуемо настигнут нас обоих, если я не сдержу слово.
— Богдан, — зовёт Ася, но я не реагирую.
Ей не остаётся ничего, как последовать за мной. Она догоняет меня и идёт рядом. Запинается об деревяшку, но я успеваю подхватить её.
Ася смотрит внимательно. Молочный шоколад тает и умоляет получить ответы, которых у меня пока ещё нет.
— Пожалуйста, Богдан. Поговори со мной, — тихо просит она, намертво цепляясь пальцами за края моей распахнутой куртки.
Я смотрю на крохотные, словно кукольные кулачки и хмурюсь. И ровно в этот момент я понимаю, что меня больше не устраивает такое положение вещей. Я не собираюсь подчиняться вековым традициям и держать слово перед мразями.
27. Богдан
За ужином Ася съедает всё до последней крошки, словно в один момент решила стать послушной, и я не знаю, что напрягает меня больше.
Она налегает на овощи, даже соглашается на крохотный кусочек мяса, запивает всё это чашкой чая с коржиком и встаёт мыть посуду.
— Брось это, — подхожу к ней со спины, и она напрягается. — Ты хотела отдыхать, ступай, ложись. Я закончу сам.
— Да неужели, Богдан Давыдович, — в её голосе слышится усмешка, — вы ещё и посуду мыть не чураетесь?
— У меня много способностей.
— Раньше ты их особо не проявлял. Может, сможешь меня удивить.
— А ты этого хочешь? Я бы мог показать тебе парочку талантов. — дразню её.
— Споёшь? Станцуешь? Вот этому бы я поразилась до глубины души! — Ася не остаётся в долгу. — Хотя ты же танцевал со мной. На свадьбе. Вынуждена признать, талантами ты не блещешь.
Я усмехаюсь, вспоминая топтание на одном месте.
— Тогда я просто был не в духе.
— А сейчас? — спрашивает Ася, разворачиваясь.
Сверлит меня шоколадным взглядом, и сердце запинается на мгновение, прежде чем снова пуститься вскачь.
— Что — сейчас? — переспрашиваю, скорее, из упрямства.